17 
— Я не смогу, — неуверенно возразила Элизабет.
— Но почему? Все останется твоим маленьким секретом. В секретах есть особая прелесть. Помнишь, мы приклеили бабушкины тапочки к полу в кладовке? Никто так и не узнал, чьи это проделки.
— Я припоминаю, что эта блестящая идея также принадлежала тебе. А насчет «не узнал» — тут у тебя нелады с памятью. Я-то помню, как меня отшлепали.
— Веселье того стоило, — пожав плечами, возразила Лила.
Элизабет вздохнула: Лила никогда за словом в карман не лезла.
— Даже если я решусь, у меня все равно не будет времени.
— Чем еще тебе заниматься по вечерам?
Лила попала в точку, и Элизабет пошла к кофеварке на буфетной стойке.
— Мне будет стыдно давать кому-то читать свои фантазии.
— Отлично! Это означает, что они пикантные и сочные. Им только того и надо. Видишь: «Недвусмысленные, но в рамках приличий», — процитировала Лила. — Это значит, что они должны быть подробные и грязные, но без садизма.
— У тебя чересчур вольная интерпретация.
— Ну ладно, так ты займешься этим или нет?
— Нет. Если тебя так зацепила эта статья, почему бы самой не попробовать?
— Потому что у меня нет твоего творческого потенциала. Когда мы играли в «заставь поверить», сценарии всегда составляла ты, я только заучивала свою роль.
Элизабет чувствовала, что ее сопротивление ослабевает. Это могло бы послужить своего рода освобождением от навязчивых идей. Подходящий способ избавления от избыточной сексуальности. Быть может, судьба бросала ей вызов… или спасательный круг, за который надо ухватиться. Что-то такое, что было бы только ее делом, ее и ничьим больше. Нет, не тем, что она делала для детей или бизнеса, а для себя как для женщины. Она так редко давала себе поблажки!..
— Не знаю, Лила, — задумчиво проговорила Элизабет. — Все это кажется мне таким… таким…
Элизабет замолчала не договорив. На своем дворе Тед Рэндольф из досок и проволоки мастерил вольер — готовил место для выгула щенков. Мэтт помогал ему, подавая гвозди. Мэган, сидя на качелях, которые прежний владелец дома соорудил из чурбака и дубовой доски, давала советы. Малышка, свернувшись в клубок, мирно спала у девочки на коленях.
Но внимание Элизабет привлекли не дети. Рубашка Теда распахнулась, открыв взгляду мускулистую грудь с темными курчавыми волосами и плоский живот; развитые мышцы рельефно выступали под загорелой кожей. На бровь упала прядь влажных от пота волос. Он рассмеялся над каким-то замечанием Мэтта, откинув голову назад, словно нарочно выставляя напоказ сильную загорелую шею. Потом он поднялся, стряхнул песок с джинсов, и Элизабет не могла не заметить, как плотно они обтягивают стройные бедра.
— В чем дело?
Лила подошла к сестре и выглянула в окно. Элизабет услышала, как присвистнула младшая сестра. Некоторое время они обе молча разглядывали Теда Рэндольфа, пока тот, взвалив на плечо неиспользованную доску, не пошел в гараж. Мэтт и Мэган отправились следом с гордым видом верных оруженосцев.
Элизабет повернулась к сестре спиной, якобы для того, чтобы налить себе еще одну чашку кофе.
— Как ты там про него сказала? «Пожилой»? — с коварной усмешкой заметила Лила.
— Я сказала, что не смогла определить его возраст.
— Лиззи, мужчины, чей возраст ты не можешь определить, не имеют возраста. Их называют зрелыми мужчинами. Если он так потрясающе выглядит, то какая тебе разница, сколько ему: пятьдесят или сто пятьдесят?
— Мне — абсолютно никакой. Я устала повторять, что сосед меня абсолютно не интересует. Но ты никак не успокоишься.
— Какого цвета у него глаза?
— Голубого, кажется.
Синие, искристые, цвета темного сапфира.
— А чем он зарабатывает на жизнь?
— Он… Кажется, владеет цементной компанией. Об этом мне рассказывал кто-то из соседей, когда Рэндольф только въехал. У него на джипе сбоку трафарет с названием фирмы.
Лила щелкнула пальцами.
— Ну конечно, «Бетон Рэндольфа: надежность и уверенность». Его грузовики можно увидеть на любой стройке города. Должно быть, он не беден.
— Мама всегда учила нас не обсуждать финансовое положение посторонних.
Лила давно позабыла материнские наставления, и то, что мать считала вульгарным, давно стало для младшей сестры нормой жизни. Она беззастенчиво высунулась из окна, надеясь увидеть соседа вновь.
— Ты видела, как он нес свой инструмент?
17 
