27 
Николас изумленно приподнял бровь.
— Неужели я такой страшный?
— Ты меня нервируешь, — вырвалось у Джессики.
Она прикусила язык, но было уже поздно.
— Это хорошо, — протянул Николас.
— Мы просто обедаем вместе, — осадила его Джессика. — И ничего больше.
— Пока ничего, — невозмутимо уточнил Николас. — Что ты будешь заказывать? Я рекомендую омаров.
Джессика не стала спорить. Она и сама любила всякие дары моря. Официант молча принял заказ и удалился.
Джессика сделала глоток сока, настороженно глядя на Николаса поверх бокала. Взгляды их встретились, и она тут же отвела глаза.
— У тебя уже есть какие-то планы на выходные? — спросил Николас.
— Просто хочу отдохнуть. Никуда не мотаться, ни с кем не встречаться?
— Тихие вечера на диване с книжкой?
— Что-то вроде того.
— Завтра вечером в «Далласе» будет благотворительный прием и бал. У меня есть билеты. Салли и Родерик приглашают нас к себе за столик.
Салли была лучшей подругой Джессики, с которой ей всегда было приятно общаться. Но Николас не входил в число людей, с которыми ей бы хотелось поддерживать отношения. Неужели ему больше некого пригласить? Быть такого не может. Наверняка у него есть немало знакомых девушек, которые бы с готовностью согласились пойти с ним на бал.
— Я поддерживаю несколько благотворительных начинаний, но редко хожу на светские приемы, — проговорил Николас.
Он смотрел ей прямо в глаза, и Джессику не покидало чувство, что он без труда читает все ее самые потаенные мысли.
— Тогда почему ты на этот раз делаешь исключение?
Похоже, именно этого вопроса он от нее и ждал. Николас откинулся на спинку стула, не сводя пристального взгляда с лица Джессики.
— Потому что это вполне подходящий случай пригласить тебя на свидание.
— А чтобы мне не было так противно, ты поспешил упомянуть о том, что там будут и мои лучшие друзья.
Подошел официант, чтобы убрать со стола и спросить, что они будут на десерт. И Джессика, и Николас заказали лишь черный кофе.
— Меня вполне бы устроило простое «да» или «нет», — усмехнулся Николас, когда официант отошел от их столика.
Джессика ослепительно ему улыбнулась. Это называется: сделать хорошую мину при плохой игре. Похоже, в их битве за Николасом всегда останется последнее слово. Надо придумать какой-то неординарный ход. Сделать что-то, чего он никак от нее не ожидает.
— Да, — выпалила она.
Если Николас и удивился, то никак этого не показал.
— Дай мне свой адрес, и я за тобой заеду.
Джессика вовсе не собирал ась давать ему свой адрес. Его знали лишь немногие близкие друзья. Но почему-то ей вдруг расхотелось спорить. Она назвала Николасу улицу и номер дома.
Они вышли из ресторана лишь после двух.
— Где ты поставила машину?
Он взял ее под руку. Сначала Джессика хотела выдернуть руку, но потом передумала. Еще решит, что она какая-то дикая! От одного только прикосновения Николаса по всему ее телу разлилась сладостная истома. И это очень ей не поправилось.
— Вон там. Слева.
Они были на людной улице. Средь бела дня. Тем не менее, Джессика не чувствовала себя в безопасности. Она резко развернулась, все-таки вырвала руку и поспешно направилась к своей машине. Однако Николас не отставал от нее ни на шаг. Когда она остановилась, чтобы достать из сумочки ключи, он встал рядом. Совсем близко. А потом взял ее за плечи и развернул лицом к себе. У Джессики перехватило дыхание, когда он наклонился к ней. Прощальный дружеский поцелуй. Ничего страшного. Сейчас он чмокнет ее в щечку, она улыбнется ему, сядет в машину и уедет…
Она была совсем не готова к тому, что он поцелует ее по-настоящему. Его губы были горячими и на удивление мягкими. Они так хорошо подходили к ее губам. Николас как будто знал, что любит Джессика. Какие ей нравятся поцелуи…
Мир закружился вокруг слепящим вихрем. Джессика уже не помнила себя. Она обхватила руками его шею, а он прижал ее ближе к себе. Его поцелуй сделался еще настойчивее, еще решительнее. Джессике казалось, что ее накрыло жаркой волной. Губы сами раскрылись навстречу его губам.
Он припал к ее губам, как человек, умирающий от жажды, припадает к живительному роднику, а когда наконец оторвался, она замерла, потрясенная, не понимая, где она, кто она… Но потом чувство реальности вновь вернулось, и Джессике стало вдруг неудобно, стыдно.
27 
