29 
— А почему бы не взглянуть на это, как на частную договоренность между нами? — Он поднял руку, чтобы убрать с ее лица упавшую на него прядь золотистых волос. Губы его были совсем рядом, слишком близко, и она завороженно уставилась на них, не в состоянии отвести глаз, в то время как он пробормотал:
— Зачем выносить сор из избы?
— Мне нечего выносить, — запротестовала Селина, борясь с волнением и видя, как его густые черные ресницы опустились, прикрыв глаза, а кончики пальцев не спешили отпускать ее шелковистые волосы.
— Нет, я думаю, что есть, — сказал он быстро. — Ты похожа на маленький паровозик, стоящий на парах, но без машиниста. Неужели тебе не жарко? — Обе его руки лежали на воротнике ее мягкого кожаного пальто.
Не обращая внимания, она стала обвинять:
— Ты что, хочешь сказать, что я ни на что не гожусь?
Селина почувствовала, как он снимает с нее пальто, но его оскорбительное замечание настолько вывело ее из себя, что она робко попыталась сопротивляться. Впрочем, ей было слишком жарко: ведь работало центральное отопление, горел камин, и она была одета в толстый свитер…
— Вовсе нет. — Его голос звучал слишком ласково, чтобы ему можно было доверять. — Наоборот, я считаю тебя очень умной. Просто… невостребованной. С твоими способностями тебе бы следовало руководить вашей фирмой. Мартин сделал очень умно, уйдя в сторону, а Доминику не хватает ума. — Селина слушала его, широко раскрыв глаза. — Значило ли это, что он, в конце концов, не собирается их разорять? Или ему нравилось говорить загадками? — Я не понимаю. — Он снял пиджак и набросил его на спинку стула. Она рассеянно следила за ним. — Если ты нас разоришь, нечем будет руководить. — Она встретила испытующий взгляд его необыкновенных глаз, смутно отмечая, что он снимает галстук, который последовал за пиджаком. — И вообще, это разговор из области теории, — хрипло заключила она и отвела глаза, потому что к этому времени он расстегнул верхние пуговицы рубашки, и в открытом вороте стали видны его загорелая шея и темные закрученные волоски, покрывающие его атлетическую грудь.
— Я вовсе не заинтересован топить «Кингз Рэнсом».
Он сел в угол дивана и вытянул длинные ноги так, что они коснулись ее колен. Ее снова охватил жар и, впившись ногтями в ладони, Селина попыталась побороть унизительное желание протянуть руку и дотронуться до обнаженного треугольника на его груди, просунуть руки под тонкую ткань рубашки, почувствовать его тело, его тепло, силу и упругость мышц.
Ее тело напряглось в отчаянной попытке вновь обрести контроль над собой, что еще недавно всегда удавалось, и она резко дернулась, когда ласковыми прикосновениями тыльной стороны пальцев он провел по ее пылающей щеке.
— Расслабься. — Адам придвинулся совсем близко. Теперь он поглаживал ее нижнюю губу, и Селина издала приглушенный стон, презирая себя за безволие. Он наклонил к ней голову, и его губы оказались там, где до этого были пальцы, а рука свободно скользнула вниз до края ее свитера и тут же оказалась под ним.
От теплого прикосновения его уверенных рук замер весь мир, а потом понесся вперед на волнах все сокрушающей чувственности. Голова Селины кружилась в этом водовороте, и ей приходилось прилагать большие усилия, чтобы понять, о чем он ей говорил.
— Сейчас дела у «Кингз Рэнсом» идут хорошо. Но ссуду все равно надо выплатить. — Его пальцы поползли вверх и задержались вблизи ее груди, и желание, требовательное и сладостное, пронзило ее, перехватив дыхание.
Она попыталась оттолкнуть его руку, но у нее не хватило сил. А Адам хрипло продолжал:
— Это можно сделать позже, при условии хорошего управления и знания конъюнктуры рынка, — с твоим умом и деловой хваткой тебе это удастся. Так вот, при этом условии, и если Доминик перестанет тянуть из компании деньги, а ты согласишься выйти за меня замуж, магазины ждет прекрасное будущее.
Выйти за него замуж, — одно это уже заставляло ее бороться с переполнявшим ее желанием. Селина покачала головой, облизала губы и недовольно сказала:
— Будь серьезным! — И хотела уже встать с дивана, но он незаметно подвинулся ближе, и одно только ощущение его тела и запаха мускуса, исходившего от него, буквально парализовывало ее волю.
Придав своему голосу резкий оттенок, она сказала:
— Как ты можешь думать, что я сделаю такую глупость? Мы почти не знаем друг друга, не доверяем, и уж, конечно, не любим!
29 
