78 
— Тебе так только кажется…
— Я всегда это знал.
Кристиан постучал в дверь. Появился надзиратель.
— Уже закончили?
— Не совсем. — Кристиан поднял руку с револьвером. — Пожалуйста, выведите нас отсюда.
Сочетание вежливой просьбы и нацеленного в лицо оружия поразили надзирателя. На мгновение он застыл, как истукан. Потом выдавил:
— Вы что, сошли с ума?!
— Возможно, — сказал Кристиан и повторил: — Мы желаем выйти отсюда.
Иногда в жизни случаются минуты, когда то, что кажется привычным и незыблемым, опрокидывается или выворачивается наизнанку, когда устои, правила, обычаи и законы напоминают вырванные с корнем деревья и стремления порождают энергию, сходную с энергией смерча или шторма. Почему это происходит? Потому что так угодно судьбе или Господу Богу.
— Я могу попытаться вывести вас из здания через черный ход. Но за ворота вы все равно не выйдете. И даже если выйдете, вас схватят.
Кристиан и Мари переглянулись.
— На этот случай у нас есть другой выход.
Они шли в полумраке. Рука Мари лежала в руке Кристиана, в другой он сжимал револьвер. Надзиратель шел впереди, шел туда, где Кристиана и Мари ждала смерть или свобода, или то и другое вместе. Надзиратель знал, что он тоже погиб: по меньшей мере, его обвинят в том, что он пропустил в здание тюрьмы человека, у которого имелось оружие. Хотя это было вполне объяснимо. В те времена заключенных охраняли не слишком тщательно, и побеги случались довольно часто. К тому же гораздо больше доверяли внешности человека и его манерам.
Кристиану и Мари повезло больше, чем предполагал надзиратель: они не только вышли из стен тюрьмы и прошли через двор, но и проникли за ворота. Разумеется, тотчас была поднята тревога: они слышали скрежет решеток, лай собак, хлопанье дверей, в узких зарешеченных окошках метались огни.
Они на мгновение замешкались, не зная, в какую сторону бежать, и тут на колокольне Сен-Поль пробило шесть часов утра. Они приняли это за добрый знак и свернули в проулок, откуда доносился звон. Рассвет высветлил небо на востоке, оно манило к себе, обещая свободу, и они глядели на него все время, пока бежали по темному и узкому переулку.
За поворотом открылся просвет. Какая-то улица. У тротуара стоял поджидавший ранних пассажиров фиакр. Кристиан сильнее потянул Мари за руку. Он не смотрел по сторонам, не оглядывался. Но она заметила или, скорее, угадала движение на стене и посмотрела наверх.
Мари не успела ни о чем подумать. Подобный выбор не требует размышлений. Она рванулась в сторону, защищая Кристиана от выстрела собственным телом. Пуля ударила ей в плечо, другая — пониже, и в следующую секунду она упала на его руки.
Чтобы перезарядить ружье, требуется время, и Кристиан успел выскочить из переулка. Он распахнул дверцу фиакра и нырнул внутрь.
— Гони! Живо! — закричал он. — Я заплачу двести франков!
— Куда, сударь?
Вспомнив адрес, он словно увидел спасительный свет на дне глубокого колодца.
— Риволи, двенадцать.
Он склонился над Мари и жадно смотрел ей в лицо, его переполнял холодный ужас, от которого мутился разум. Она еле слышно стонала, страдая от тряски, не открывала глаз, и Кристиан не мог понять, в сознании она или нет.
— Приехали, сударь.
Кристиан сунул извозчику деньги, открыл дверцу, выскочил наружу и осторожно вынес Мари. Он стучал и звонил, как сумасшедший, не веря в то, что в доме никого нет, что в колоде его судьбы в столь роковой момент может отсутствовать такая важная карта.
Наконец ему открыли, и он ворвался в дом. Навстречу шел человек в халате тяжелого шелка и войлочных туфлях, вид у него был заспанный, он беспомощно моргал.
— В чем дело? Это вы, Кристиан?!
— Вы меня помните?
Мужчина улыбнулся.
— Разумеется. Именно вы заставили меня поверить в то, что на свете существуют чудеса.
— Я хочу, чтобы вы снова совершили чудо. Иначе предыдущее не будет иметь никакого значения.
— О господи!
Пьер Шатле склонился над девушкой:
— Когда это случилось?
Кристиан сказал.
— Время есть. Везем в больницу?
— Нет. Сделайте это здесь.
Пьер Шатле посмотрел ему в глаза.
— Вы сошли с ума! А если она умрет?
— Вы не позволите ей умереть.
— Я не Господь Бог, — сурово и сухо произнес хирург.
— Я вам помогу.
— Только потом прошу меня не винить.
78 
