120 
Эрика подошла к чайнику и, взяв его в руки, начала разливать чай по кружкам.
- Спасибо, - произнесла она.
- За что?
- За многое. За Ариичи, в первую очередь. Ты лишил его смысла жизни, а это и есть лучшая месть. Спасибо за твое терпение, ведь иногда мне самой хотелось себя убить. Я развела тебя с лучшим другом. Я уничтожила тебя, как личность, заставив собирать заново, по частям. Я мстила. Всем. За все. За хорошее и плохое, только месть имела значение для меня. Но, знаешь, там, в том зале, где не стало Апри на наших глазах, я поняла одно, - я хочу жить. Так сильно хочу жить, что готова рискнуть всем, даже самой жизнью. Я не знала, поймет ли Кимао, что это не нож, а сюрикэны. Сможет ли словить один из них. Сможет ли убить существо, которое как две капли воды похоже на его матриати. Я не знала этого и рискнула. А потом этот засранец пошел в туалет и убил себя. Разве я могла понять, зачем? Я видела последствия - Кимао Кейти убил себя моим сюрикэном. Мир рухнул, Бронан. Я пропала. Допросы, объяснения, факты и твое лицо, маячащее надо мной по сто раз на дню. Это желание жить, эта нить, которая дороже самой свободы, заставило меня вздохнуть с облегчением. Месть не приносит облегчения, Бронан. Кому, как ни мне знать это. А вот жизнь... Я хотела переспать с тобой, чтобы почувствовать, какого это по доброй воле и без допинга. Я убеждала себя в том, что просто издеваюсь над тобой, пытаюсь обскакать милашку, но потом ты сделал это, и я поняла "почему". Ответ был очевиден. Я просто хотела сделать это с тобой. Понравилось. И в аудитории понравилось. Когда милашка ударила меня, я поняла, что заслужила это. Я - красная сука, которая заслуживает пощечины, да и не одной. Я не желала тебе зла. Я готова была отпустить тебя и не претендовать больше никогда... И тут ты приходишь на ужин. Ты один. И ты приносишь мои любимые красные шарики... Ты всегда приносил именно их, когда хотел помириться... А потом ты закрыл дверь и остался за ней... - Эрика поставила кружку на стол и повернулась к нему, - ...а я поняла, что люблю тебя...
Бронан выдохнул и вылил не допитый чай в раковину.
- Где ты хочешь заняться любовью? В комнате? На диване? На полу? Здесь, на столешнице? Где ты хочешь? Скажи, и я заставлю тебя кончить там, где ты захочешь...
Эрика посмотрела на него и прикусила свою губу. Такой красивый, даже когда пьяный...
- Здесь.
Бронан посмотрел на нее и улыбнулся.
- Я люблю тебя, - повторила она, когда поняла, что уже сидит с разведенными ногами на столешнице.
Бронан провел руками по ее остриженным волосам и заглянул в багровые глаза.
- Я все равно люблю тебя больше, Eria.
Она опять выгибалась под ним, заглатывая воздух ртом и сжимая свои зубы. Но, Юга, как же приятно ему было слушать эту искреннюю тишину, вместо поддельных громких стонов...
***
Кимао закрыл дверь за связанными и вернулся на кухню. Данфейт там не было. Зрячий нахмурился. Куда она могла пойти?
- Данфейт? - позвал он, обходя первый этаж. - Данфейт! - прокричал он, поднимаясь по лестнице на второй.
В гостевой комнате горел свет. Кимао открыл дверь и остановился.
Данфейт сидела в ночной рубашке на разостланной постели.
- Ты собралась спать? - произнес Кимао, даже не пытаясь войти внутрь.
- Хоть я и пьяна, но все еще в своем уме.
Данфейт оттянула бретельку ее бледно-розовой шелковой рубашки и вопросительно посмотрела на Кимао.
- Я в таком не сплю. Предпочитаю хлопок или лен. Или вообще ничего, если слишком жарко.
Кимао нахмурился и вошел внутрь, оставляя дверь открытой.
- Зачем надела тогда?
Данфейт распахнула глаза и выдохнула. То ли он просто издевался над ней, то ли алкоголь действует на него отупляющее. Дани поднялась с кровати и, обогнув зрячего, закрыла дверь.
- Я надеялась, что ты снимешь ее с меня, - произнесла матриати, заливаясь краской стыда при этом.
Кимао остановился напротив нее и, не выдержав испытания, засмеялся.
- Ты такая трогательная, когда пытаешься раскрутить меня на секс! Разве так соблазняют? Одной рубашкой меня не купишь!
- А так? - ответила Данфейт, рывком скидывая с себя шелковую ткань и преставая перед ним, в чем мать родила.
Кимао уронил свою голову и исподлобья посмотрел на нее.
120 
