61 
Женщина улыбнулась. Лицо ее при этом вроде бы приобрело более приветливое выражение, но душу Вяза Дубровича острыми кошачьими когтями царапнуло нехорошее предчувствие — лишнее сболтнул. Зачем имя ведьмы назвал? Говорят, поклонникам старых богов достаточно знать только имя человека, чтобы причинить ему вред или отобрать душу. Ходит такой человек по земле, дышит, ест, спит, а души у него нет.
В отличие от враз посуровевшего лешего водяной от ее улыбки буквально расцвел и зарделся, как маков цвет. Он чувствовал себя помолодевшем на несколько веков и готовым слагать баллады в честь прекрасных очей незнакомки. Давненько он себя так не ощущал.
«Вот ведь сластолюбец, язви его в корень, — фыркнул про себя леший. — Кто о чем, а вшивый о бане. Мало ему двух жен — третью себе присмотрел. Как бы меня за компанию с новоявленным женихом плетьми не погнали… и это в лучшем случае».
— Да? — промурлыкала женщина, и леший понял, что худшие опасения начинают сбываться. — И кто у нас Светлолика?
— А Светлолика у нас ведьма, — радостно сообщил хозяин вод, борясь за внимание зеленоглазой красавицы. — Она в лесу живет. Только у нее такого частокола нету. Скажи, а долго ты его украшала?
— Да уж не быстро, — не стала вдаваться в подробности она. — А коли ведьмаки интересуют не вас лично, а ведьму местную, пусть она сама ко мне и приходит. Негоже вместо себя других посылать. Или она совсем немощная, с печи не встает?
— Как же не встает? — еще больше возрадовался водяной, не обращая внимания на предостерегающие тычки товарища в ребра. — Не только встает, еще иной раз как угорелая по лесу носится да заданиями самого лешего озадачивает. Девка молодая, а управы на нее никакой.
— Прямо-таки и никакой? — сверкнула зелеными очами женщина и даже сделала пару маленьких шажков ближе, чтобы лучше слышать.
— Совершенно, — заверил водяной с таким видом, будто сам день-деньской учил молодую ведьму уму-разуму, а все без толку. — Молодежь нынче не та пошла. Нет для них ни авторитетов, ни почтения к старости. Да и кто может указывать девице, у которой цельных три оборотня на посылках состоят? Ее и вампир боится, и маги опасаются, и холера не берет.
Про холеру он для полной картины добавил. Приврал, так сказать, для красного словца. Вяз Дубрович от напряжения даже пятнами пошел и уже долго топтался на ногах спутника, но все без толку. Хозяина вод несло, и остановить поток его красноречия можно было, только вставив кляп в рот и связав руки, чтобы не вздумал жестикулировать.
— Какая интересная особа, — заметила она. — Если ей ведьмаки так понадобились, то пускай сама за ними и явится. Посидим, чайку попьем, о своем, о девичьем поболтаем. Может, и договоримся до чего.
«Договорятся они, — с тоской подумал Вяз. — Знаем мы эти договоры, а потом ведьмы пропадают. Вот ведь угораздило меня хозяина вод с собой потащить. Да и он, как на грех, со мной поперся, даже на вопли жены не посмотрел. И чего, спрашивается, в озере не сиделось? Чем к ней таскаться, лучше бы дочек уму-разуму учил, а то больно строптивы стали».
— А тебе самой ведьмаки зачем? — попытался перевести переговоры в нужное русло леший. — Коли съесть решила, так мясо у них жесткое. Неизвестно, что в них влили для изменения. Может, змеиным ядом потчевали али уксусом. Да и худы больно. Разоришься, пока откормишь. Ну и отравиться можно. Хочешь, я тебе оленя пригоню? Или свинку какую упитанную. Вон хозяин вод рыбки вкусной наловит. Хороша у него рыбка в озере! Ой, хороша! Не смотри, что зубами лязгает, а на стол поставить любой вельможа рад будет. Да что вельможа! Короли не побрезгуют!
— Спасибо за заботу, леший. Извини, не знаю ни имени твоего, ни отчества, — откликнулась женщина, да так ласково, что словно прохладный ручеек в жаркий полдень омыл. — Я пока еще сама охотиться могу. Дичь добыть, коли надобно, или рыбу удить, коль захочется. А зачем ведьмаки, не скажу, не обессудь. Если ведьме вашей они дороги, пусть сама за ними зайдет на недельке.
— Погоди, красавица. На кой ляд тебе девица сдалась, коли на пороге молодцы стоят? — удивился водяной. — Ведьмаки небось худороднее. Да и пришлые, не прижиться им.
— Уж не свататься ли ты надумал? — ожгла его взглядом красавица, да таким, что, верно, ожог оставила. — Чего ж без подарков, без сватов явился? Без жен своих двух, красавиц, что дочерей тебе столько народили? Или их мнения ты не спрашиваешь? Так ведь я не они, молчать не стану. Ой, потужишь, женившись, красный молодец.
61 
