очень нудно 
66 
Нет, все это вполне могло быть нереальным — да и как доказать противоположное? Такие вещи принимаешь на веру отчасти потому, что нет никакого смысла делать что-то иное. Если подделка ведет себя совершенно, как нечто настоящее, то зачем рассматривать ее как нечто иное? Посматривай на нее с сомнением, пока не получишь доказательств противоположного.
Пробуждение в этом реальном теле было сродни пробуждению в воображаемом теле в субстрате громадного корабля. Она испытала медленное, приятное обретение сознания, теплый морок того, что воспринималось как глубокий, удовлетворительный сон, медленно переходящий к ясности и резкости пробуждения, о котором свидетельствует знание о произошедшем кардинальном изменении.
«Перевоплощенная», — подумала она. Перевоплощение, как иронически сказала ей Смыслия, когда они разговаривали в Виртуале, это — всё. Разум, полностью отделенный от физического тела или хотя бы от его имитации, представляет собой странную, курьезно ограниченную и чуть ли не порочную вещь, а конкретная форма, которую обретает ваша физическая сущность, оказывает сильнейшее и в некотором роде определяющее влияние на вашу личность.
Она открыла глаза и обнаружила, что лежит в кровати, состоящей словно из снежинок, на ощупь они были, как перья, а вели себя, как необыкновенно послушные и дружески расположенные к тебе насекомые. Белый, как снег, но почти такой же теплый, как ее кожа, этот материал, казалось, не ограничен охватывающим его конвертом, но в то же время его составляющие, которые явно парили свободно, не попадали ей в глаза, нос и вообще не выходили за пределы пространства в несколько сантиметров вокруг кровати и ее облаченного в пижаму тела.
Кровать стояла в скромной, почти без мебели комнате площадью метров пятнадцать, с одним окном, выходящим на ярко освещенный балкон, где она увидела Смыслию, сидящую в одном из двух кресел. Аватара еще несколько минут предавалась созерцанию открывавшегося перед ней вида, потом повернулась к ней и улыбнулась.
— Добро пожаловать в землю живых! — сказала она, делая приглашающее движение рукой. — Одевайтесь. Мы позавтракаем, а потом отправимся на экскурсию.
И вот теперь они сидели на утесе, и Ледедже пыталась осознать, что она видит перед собой.
Она снова перевела взгляд на свою руку. На ней были выбранные ею светло-фиолетовые брюки, с обтягивающей манжетой на голени, и легкая, но непрозрачная блузка с длинными рукавами того же цвета; рукава она закатала до локтей. Ей думалось, что в общем выглядит она довольно неплохо. Средний гуманоид Культуры (насколько она могла судить, увидев несколько сотен таковых за время прогулки; всякие диковинные, так сказать, экземпляры не в счет) ростом не превосходил хорошо питающегося сичультианца, вот только был плохо сложен: слишком короткие ноги, слишком длинная спина, и внешне они выглядели изможденными: животы и задницы слишком плоские, плечи и верхняя часть спины какие-то чуть не ломаные. Она подумала, что, наверно, кажется им горбатой, брюхатой и толстозадой; но это не имело значения: на ее собственный вкус она выглядела практически идеально. И она осталась красавицей, какой и была всегда прежде, какой ей всегда было суждено быть — с татушками, которые проникали в ее тело до костей и глубже — до клеточного уровня, или без них.
Она поняла, что у нее не больше ложной скромности, чем у Смыслии, чем у самого корабля.
Ледедже оторвала взгляд от своей руки.
— Думаю, я бы хотела иметь какие-нибудь татуировки, — сказала она Смыслии.
— Татуировки? — сказала аватара. — Нет проблем. Хотя мы можем предложить вам кое-что получше, чем несмываемые знаки на коже, если только вы не хотите именно этого.
— И какие, например?
— Посмотрите. — Смыслия махнула рукой, и перед ними над тысячеметровой пропастью появились гуманоиды Культуры с татуировками еще более удивительными, чем были у нее, по крайней мере на уровне кожи. Она видела татуировки, которые не только немного светились, а воистину сияли и могли отражать свет; двигающиеся татуировки, татуировки, излучавшие когерентный свет, татуировки, которые могли подниматься над поверхностью кожи и создавать реальные или голографические изображения, татуировки, которые были не просто произведением искусства, а нескончаемым представлением. — Подумайте, — сказала Смыслия.
Ледедже кивнула.
— Спасибо. Подумаю. — Она снова посмотрела вдаль. Сзади по тропинке за невысокой стеной прошла группка. Они говорили на языке Культуры, марейне, — Ледедже понимала его и могла на нем говорить, хотя и не без трудностей; для нее естественным был сичультианский формал, на котором они теперь и говорили со Смыслией. — Вы знаете, что мне нужно вернуться в Сичульт, — сказала она.
66 
