Лёгкий, ненавязчивый романчик 
71 
С некоторым удивлением он обнаружил Яну в незнакомом ему вишневого цвета платье. А впрочем, чему тут удивляться. Вернувшись с Той Стороны, она не нашла Сварога в его личных покоях и отправилась потанцевать, не заглянув к статс-секретарю, полагая, что Сварог где-то далеко отсюда по уши погрузился в очередные жизненные сложности. Так уже бывало.
Танцевала она с личностью в некотором смысле примечательной, главным персонажем пересудов и сплетен последнего месяца. Совсем молодой, одет роскошнейше, богаче всех в зале, но чертовски безвкусно, драгоценностями, опять-таки в противоположность всем прочим, увешан, как новогодняя елка — украшениями. В подобном виде являлись лишь на Королевский бал, а на еженедельные танцы одевались гораздо скромнее и украшений надевали немного. А тут — мама родная! — ходячая витрина ювелирной лавки: перстни на каждом пальце, мужская серьга в левом ухе, мужское ожерелье, два браслета, бриллиантовые булавки, золотые цепочки… Явно, радостное похмелье до сих пор не схлынуло.
Именовался сей разряженный попугай герцог Данир — в последнее время получивший кличку Везунчик (и, в общем, заслуженно). История была примечательная. Парень был единственным наследником, отец, в противоположность иным герцогам, порой перебивавшимся с хлеба на квас, славился богатством. Вот только и сам он, и его супруга отличались редкой прижимистостью, откровенно говоря, были невероятными скрягами, так что содержание единственному сыночку определили откровенно мизерное. Супруги могли похвалиться отменным здоровьем, оба едва достигли сорока пяти — так что существовала нешуточная опасность, что в столь убогом состоянии юноше придется пребывать еще лет двадцать, если не больше. От лютого безденежья единственный наследник безуспешно искал клады в Ямурлаке и хотел даже податься в пираты, но оказалось, что малейшая качка вызывает у него тяжелейшие приступы морской болезни.
Месяца три назад Сварог, как любят выражаться романисты, принял участие в судьбе молодого человека. Его об этом слезно просил министр двора, приходившийся герцогам Данирам дальним родственником. По его словам, молодой человек помаленьку катился по наклонной плоскости: под будущее наследство (и под людоедские проценты) занимал деньги у ростовщиков, болтался по игорным домам, где чаще всего проигрывался…
Министр двора был у Сварога, в общем, в милости: мужик деятельный, толковый, на своем месте. Казнокрадствует, правда, помаленьку, но, в отличие от многих, меру знает. Так что Сварог подмахнул распоряжение, ничего ему не стоившее. «Приписал» бедолагу к Казначейству в чине советника.
Была такая разновидность монаршей милости, применявшейся не столь уж редко, поскольку монарху это ничего не стоило, все расходы ложились на многострадальную государственную казну. Пожалованный таким вот образом официально зачислялся на службу в то или иное учреждение, получал право носить полагавшийся ему по чину мундир, получал жалованье, но на службу не ходил ни при какой погоде. «Служить» так можно было до седых волос, до пенсиона, сплошь и рядом повышаясь в чинах согласно канцелярскому порядку о выслуге лет, парочку орденов получить опять-таки из тех, что полагаются за выслугу… Жалованье советника Казначейства было раза в три выше ежемесячного родительского содержания. Правда, Сварог, не любивший глупой филантропии, велел министру двора передать юному герцогу: если не перестанет шляться по ростовщикам и игорным домам, лишится всего пожалованного. Юный герцог, надо отдать ему должное, внял и королевским указаниям последовал.
Ох, не зря народ сочиняет пословицы — они частенько находят отражение в реальности… Человек предполагает, а Бог располагает. Не было бы счастья, да несчастье помогло. И так далее. Месяц назад сквалыжные родители молодого герцога оказались среди погибших, когда в устье Тея взорвался паровой котел речного парохода, на котором они плыли в гости к родственникам…
Нежданно-негаданно молодой человек стал обладателем огромного родового замка, роскошных особняков в Сноле и Латеране, трех обширных и доходных имений (овцеводство, неплохие пахотные земли, отданные в аренду небедным фригольдерам, денежки от деловых людей, добывавших на территории одного из имений каменный уголь). И вдобавок чуть ли не миллион ауреев золотом на банковских счетах…
От столь смачного поцелуя Фортуны у новоявленного богача малость сорвало крышу. Ел-пил отныне исключительно на золоте, закатывал роскошные пиры и балы, оббил карету серебром (кони маялись), на людях появлялся не иначе как увешанный добрым килограммом бриллиантов, завел собственный театр, домашний зоопарк (для которого купил на Сильване мамонта и супружескую пару моржей), со страшной силой приударял за красотками, невзирая на их происхождение, причем несговорчивых частенько убеждал с помощью пригоршни-другой золотых. Одним словом, оттягивался по полной программе, словно голодный нищий, получивший вдруг в наследство богатую колбасную лавку. При дворе над ним втихомолку насмешничали — но многие из насмешников, не способные похвастать такими богатствами, втайне завидовали…
71 
