Последние отзывы

  59  

– Как это будет, а? – спросила я, сидя на краешке ванны, пока набиралась вода.

– Что будет – как? – Владимир задумчиво рассматривал этикетки на банках. Выбрал одну, кокосовый гель для душа, и вылил почти полностью в воду.

– Наша с тобой жизнь. Как это будет?

Владимир остановился и замер, глаза же его загорелись огнем. Он молчал с минуту, потом вдруг схватил меня и поцеловал. Я вздохнула и открылась навстречу его рукам. Секс с ним всегда оказывал на меня магическое действие. Это все – его тело, такое красивое и невероятно притягательное, оно сводило с ума и притягивало к себе. Околдовывало разум, лишая способности мыслить разумно. Дурман, заставляющий творить невообразимые вещи, о которых потом можно пожалеть. Но чаще именно о таких вещах потом вспоминаешь с улыбкой. Мы умудрились оборвать штору в ванной и достоверно выяснили, что это плохая идея – принимать ванну вдвоем в моей кубической пещере.

– Ты слишком большой, – смеялась я. – Ты бы и один тут не поместился.

– Вот именно, – улыбался он. Его мокрое лицо, растрепанные пепельные волосы делали его моложе лет на десять как минимум. – Я не понимаю, почему мы должны тут оставаться. Правда, это же не квартира, а дыра.

– Просто мне нужно время. Ты должен понять. Это так непросто. Я должна по-настоящему тебе верить, чтобы пойти за тобой.

Он нахмурился.

– Ты мне не веришь? Я не понимаю? Что ты… ты думаешь, я шучу? Все это что – шутки? И я торчу в Москве, сижу в этом ржавом корыте… поясни мне, зачем?

– Не злись. – Я подцепила на ладонь пену и плеснула на него вместе с водой. – Я не это имела в виду.

Потом мы лежали вдвоем на моем рыжем диване и смотрели в окно. Владимир рассказывал, как он все уже продумал. Мы купим квартиру в Мюнхене. Мы должны подобрать что-то, потому что дом он оставил Серой Мыши, но это даже хорошо, потому что я могу выбрать квартиру по своему вкусу. Но если я не хочу ехать в Мюнхен… Надо только сказать, и мы купим квартиру в Москве. Это, конечно, дороже и не совсем понятно зачем – климат и уровень сервиса никакие. Но если я так захочу…

Я лежала и думала, что если уж говорить о том, чего я хочу, то я бы хотела, чтобы Николай говорил то, что говорил Владимир. И чтобы он говорил это не сейчас, а гораздо раньше. Конкретно – лет десять назад. А еще лучше – когда я была беременна. Вот бы он тогда сказал: поступай, дорогая, как ты сама хочешь. Но Николай никогда бы такого не сказал.

– У тебя, кажется, телефон звонит.

Владимир тряс меня за плечо, потому что я, видимо, опять уснула. Может быть, и правда пойти к доктору? Может, я впадаю в спячку? В летнюю спячку. Я поднялась и долго сонно копалась в своей сумке. Телефон не унимался. Звонила Дашка. Едва увидев ее физиономию на экране телефона, я испытала мучительный укол вины. Я совсем забыла про дочь. Какая негодяйка, не мать, а кукушка! Ехидна. Лежу с чужим мужиком.

– Алло? – Я поднесла телефон к уху и машинально отодвинулась от Владимира, натянула на обнаженную грудь простыню, хотя, очевидно, меня никто не мог сейчас видеть. Чужой, все-таки какой же он пока что чужой. Сколько должно пройти времени, чтобы это чувство ушло?

– Мам, ты что, вообще решила обо мне не вспоминать? – возмущенно пророкотала Дашка. – Я, между прочим, уезжаю.

– Когда? – побледнела я. Как ей объяснить, в каком сонном анабиозе я сейчас провожу дни, как медленно и мучительно рождаются мысли в моей депрессивной голове. Что она захочет понять? Она молода, она хочет, чтобы ее мать была рядом, думала только о ней. Чтобы все было как всегда.

– Завтра! – выкрикнула она. – Я все понимаю, у вас с папой проблемы, ты дуришь, но ведь я же уезжаю на целый год. Могла бы хоть позвонить.

– Прости. Прости. Господи, ты завтра уезжаешь? Но почему? Еще же целый август впереди? И потом, я почему-то думала, что ты все-таки отобьешься.

– От папы? Без тебя? – Дашка хмыкнула. – Ни одного шанса. Но я и сама уже хочу уехать. Попривыкну там, погуляю по городу, подтяну язык. И потом, я подумала, что не так уж это и плохо. По крайней мере, я буду подальше отсюда, когда вы окончательно начнете все крушить. Ты хоть представляешь, в каком он состоянии?

– Кто? Папа?

– Папа, а кто ж еще? – Дашка удивленно замолчала.

Я все время забывала, что о существовании Владимира все еще никому не известно. Сам он обижался и постоянно требовал, чтобы я немедленно всем сообщила о нашей большой запоздалой любви и о том, что мы теперь вместе. Он не боялся Николая. Он просто не думал о нем. Вот они, последствия жизни в цивилизованном обществе. Он просто не допускал мысли, что взбешенный Николай сначала закопает его, а потом уже будет думать, что ему за это будет. Впрочем, может быть, все кончится и нормально. И мы будем, как цивилизованные люди, встречаться на праздниках и Дашкиных днях рождениях все вместе. Я, Николай, Владимир, Серая Мышь, Алинка с Сашенькой, и можно еще позвать Алининого бывшего и его тощую швабру. И их детей. Я рассмеялась.

  59