Последние отзывы

  48  

Когда он вернулся к сендеру, Альб спросил:

— Ну что там?

— Поедем, разберемся. Проехать можно. Заводи.

Разин опустился на соседнее сиденье и прислушался к ощущениям — вроде полегчало, шум в голове прошел, хотелось спать. Альбинос развернул сендер и медленно порулил к мосткам, в лунном свете уже показалась колея, оставалось только держаться ее. Белорус принялся разглагольствовать:

— Ну, будем говорить, поначалу все понятно — мы найдем подворье этого Губерта, заберем «Панч». А потом что? В Киев нам теперь соваться не с руки. Старый хрыч Зиновий нас не пропустит подобру. Слушай, Тур, а может, разнести им всю Лавру, к некрозу? С нашим-то «Панчем», с нашим оружием! А что? Подкатили, да и вмазали ракетами! Чтобы знал, хрен бородатый, с кем связался, а?

— Это глупо, — отозвался Туран, напряженно глядя вперед.

— Зато весело как!

— Во-первых, нас к Лавре просто так не пропустят; во-вторых, у монахов все под землю упрятано, и продолжают копать да катакомбы исследовать, ты же видел. Владыка Баграт велел под землю укрываться. Ну и в-третьих, Лавру-то за что? Не все монахи против нас, взять того же Хортея — нормальный же человек. Это Зиновий им головы задурил своими пророчествами.

— Зиновий — великий шаман, — прогудел Илай. — У него посох, в посохе духи живут, он с ними говорит, они подсказывают.

— Какие еще духи? — бросил Разин.

— Злые.

— А я тоже видел, — подхватил Белорус, — он с посохом советовался. Пошепчет, послушает, пошепчет, послушает… И камень такой на посохе, блестит!

— Это не камень, — возразил Туран, — а локация. И приемник там, наверное, и еще…

— Что за локация? — Разин слушал с недовольством, его-то не очень интересовали духи и шаманы. — И вообще, что в вашем грузовике такого, что Зиновий его Губерту отослал?

— Ракеты у нас там, — с готовностью стал рассказывать Белорус. — Елетроника, которая железо чует и туда ракету пуляет. Хоть омеговский танкер, хоть что прошибет. Знатная вещь, харьковскими оружейниками сработана, а то и вовсе из старых времен! Так что, Тур, у Зиновия на посохе такая же локация?

— Хренация, — перебил Разин. — Помолчи, что ли. Туран, что за посох?

— Я думаю, там у него в самом деле локация, экран такой, куда можно картинку перенести. Когда нас в Лавре схватили, Зиновий поднял посох и водил им туда-сюда, показывал нас тому, кто в локацию видит все, что перед посохом. Потом он Зиновию как по радио что-то сказал, тот ответил, вот и казалось, что с посохом он болтает. Понимаешь, Илай, это электроника, техника такая, а не духи.

— Духи везде, — стоял на своем старый мутант. — Духи в технике, в простой палке, в камнях живут.

Туран покосился на старика и продолжил:

— Вот я и подумал, что если у Губерта техника старая, до Погибели сработанная, вездеход, автоматы, которыми теперь охрана Зиновия вооружена, и все такое. Подумал: с Губертом он говорит через посох, так?

— Верно, — сказал Разин. — Музыкант, здесь осторожней. Держись колеи.

— Ладно.

Альбинос медленно повел сендер по свежим следам, оставленным монахами, подъехал к мосткам, сколоченным из досок, и снизил скорость еще больше. Мостки были покрыты толстым слоем грязи, ими часто пользовались. Сендер вкатился на доски, под колесами заскрипело, мостки гнулись, но держались надежно. Ручей журчал уже совсем рядом, потом доски прогнулись сильнее, плеск раздавался уже под сендером. Поток наверняка был неглубок, и над ним высились валуны, которые и служили опорой.

Рядом что-то оглушительно хлопнуло по воде, борт сендера обдало брызгами. В русле ручья заворочалось длинное тело.

— Это что было? — насторожился Белорус. — Это чуды? Про которых монашек толковал?

Белорус привстал, чтобы оглянуться, — сендер уже миновал середину потока, и тот, кто плескался в ядовитой воде, остался позади.

Илай дернул Тима за жилетку и усадил на место:

— Не бойся, не выпрыгнет.

Под досками с хрустом просела галька, мостки пересекли островок, впереди снова было узкое русло, по которому катил мутный поток. Волны набегали на камни, сталкивались, взлетали брызги.

— Папаша, — не унимался Белорус, — так что там за зверь был?

— Не знаю.

Сендер преодолел мостки и съехал на топкий берег, впереди лежали болота левобережья. Легкий ветерок волнами качал осоку, кое-где из зарослей торчали стены древних построек, и сквозь пустые прямоугольники окон серым киселем сочился туман. Туман накрывал призрачной шапкой левый берег Днепра, в сером сумраке угадывались неясные очертания, из него неслись тихие невнятные шорохи… единственное, что было ощутимо и даже чересчур реально — это запах.

  48