229 
Он снял пиджак и жилет и закатал рукава полосатой рубашки – утомительное дело учить женщину. Он вспотел больше обычного.
Иден сжалась в комочек, подтянув колени к груди и обхватив их руками. Вид ее вызывал ужас. Под глазом был синяк, подбородок весь в красных ссадинах и распух, из разбитой губы течет кровь.
Сантино склонился над ней.
– Если ты гуляешь от Сантино Боннатти, то не жалуйся, что приходится платить. Понятно, мокрощелка?
– Я ничего не сделала, – взмолилась она.
Он еще раз замахнулся, но передумал. Она уже усвоила свой урок. Теперь пять раз подумает, прежде чем раздвинуть ноги для кого-нибудь другого. Пусть знает, кто ее хозяин.
Теперь оставалось разобраться с Тимом Вэлзом. Проучить его.
Никому не позволено трахать бабу Сантино Боннатти вне съемочной площадки.
Никому.
Если он только сам того не захочет.
ГЛАВА 113
Так это и есть тот самый пацан? – спросил Тим Вэлз.
Да, тот самый сопляк, – подтвердила Бриджит.
Не сопляк. Нет, – возразил Роберто.
Держи меня за руку, чучело, и заткнись, – Бриджит схватила мальчика за руку.
По бульвару Сансет мчались потоки машин. Еще не хватало, чтобы Роберто угодил под автомобиль. Лаки тогда никогда с ней больше разговаривать не будет.
Тим наклонился к ребенку.
– Эй, привет, – сказал он.
– Мороженое? – с надеждой спросил ребенок.
– Если будешь себя хорошо вести, – ответил Тим.
Бриджит хихикнула.
– Я уверена, прохожие считают, что мы – семья, – заявила она. – Я мама, ты папа, а он – наш маленький. – Она залилась смехом.
Тим быстро огляделся. Он вообще не хотел, чтобы кто-нибудь что-нибудь заметил. Бриджит и так не затерялась бы в любой толпе в своей красной футболке с надписью «сексапилочка» на груди, белых обтягивающих джинсах и с каскадом ниспадающих белокурых волос.
Пошли ко мне, – предложил он.
Мороженое, – повторил Роберто, пытаясь вырвать руку у Бриджит.
Заткнись, Бобби, – рявкнула она, сожалея, что не оставила ребенка дома.
Вообще, зачем он им понадобился? Чичи осатанеет. Ну и что? Она всего-навсего глупая нянька. Кому какое дело до ее реакции? Даже хорошо – пусть попереживает. Бриджит никогда не простит ей той порки, что ей устроили из-за Чичи три года назад. То давнее чувство обиды так до сих пор и не прошло.
– Ты обещал сопляку мороженое, – напомнила она. – Давай накормим его и отошлем домой.
Нельзя, чтобы Тим сам отвез Роберто. Она уже решила посадить его в такси, а потом позвонить Алисе и сообщить, что он уже в пути. Алиса поверит чему угодно. «Привет, Али, – скажет она. – Я у подруги, и мы собираемся в кино. Бобби с минуты на минуту подъедет на такси. А я, возможно, заночую у подруги». Тогда Чичи ни слова ей не скажет. Да со щенком ничего не случится, тут ехать-то минут десять. Ей не терпелось поскорее избавиться от малыша и остаться наедине с Тимом.
– У меня есть мороженое дома, – сообщил Тим.
Правда?
«Хааген-Даз». Шоколадное.
Бриджит со счастливым видом взяла его под руку.
– И чего же мы ждем? – улыбнулась она, увлекая за собой Роберто. – Пошли.
ГЛАВА 114
Информация.
Кэрри получила информацию, которую так хотел ее сын. После того как Фред Лестер признался, это не составило никакого труда.
Отец Стивена – Джино Сантанджело.
Джино. Воспоминание из давних, давних лет.
Он сделал ей ребенка и ничего не знал об этом.
Джино Сантанджело.
За прошедшие годы она время от времени натыкалась в газетах на его имя. Некогда гангстер, теперь он стал важным человеком. И старым – как и она. И уважаемым. Только на прошлой неделе она видела в газете его фотографию, сделанную на каком-то благотворительном мероприятии в Лас-Вегасе. Он и бывший президент. Оба смотрели в объектив, обнявшись. Добрые друзья.
Отец Стивена.
Ей-то абсолютно все равно. Но Стивену нужно знать.
Кэрри торопилась поскорее добраться до дома Стивена на Пятьдесят восьмой улице. Голова у нее раскалывалась от мыслей. Она запуталась... совсем запуталась. Сорок пять лет она вспоминала о Фреде Лестере как о подонке. И вот он снова появился в ее жизни. Абсолютно респектабельный джентльмен. Добродушный мужчина с прекрасными манерами и добрым лицом.
Трудно поверить, что он и та пьяная свинья, что изнасиловала ее, – одно и то же лицо. Что он и есть тот бесчувственный хам, который обозвал ее «чертовой обезьяной».
Он все рассказал ей о себе, а она сидела и с презрением смотрела на него.
229 
