111 
— Это смешно, Фуиджи. Нельзя изменить судьбу.
— А где Зафир?
— В пути.
— Этот парень очень силен. Возможно, когда-нибудь, и он войдет в Совет.
— Не знаю, время покажет. Посмотрим для начала, как он отреагирует на то, что мы ему поведаем.
— Какая разница, как?
— Наверное, ты прав.
— Я не мог поверить в предсказание, что мой сын найдет Хозяина. Кто угодно, но только не мой сын! Я не верил до последнего, Ромери. В нем не было ничего: ни силы, как у меня, ни способностей. И вдруг, он прилетает с Олмании и говорит о том, что встретился с иными и остался жив. Тогда я понял, что у меня совсем мало времени для того, чтобы их разделить. Я сыграл на его боязни влюбиться. Получилось, только Эсту пришлось потрепать. И что? Нигия вмешалась и все рухнуло.
— Если бы твоя проделка удалась, а война все равно началась? Что бы ты тогда сделал?
— Помирил бы их. Это просто с такими, как они, ты понимаешь. Гораздо хуже таким, как я. Вряд ли Нигия простит меня, а ведь я люблю ее и не хочу потерять.
— И она любит тебя, Фуиджи. Твоя ошибка в том, что ты отгородился от нее, вовремя не посвятив в семейные тайны.
— Я не хотел лишать ее розовых очков.
— Она поймет.
— Не знаю, хватит ли мне сил пережить все это.
— Что пережить? — спросила вошедшая в зал совещаний Нигия. — И что вообще ты делаешь на Ксилусе?
— Все хорошо, — кивнул Фуиджи Ромери, и тот покинул помещение, оставив супругов наедине.
— Нигия, присядь, пожалуйста, и послушай, что я тебе скажу.
— Спасибо, но я лучше здесь постою.
Она облокотилась о стену возле входной двери и приготовилась слушать. Фуиджи не стал медлить, и начал с самого главного:
— Со дня на день начнется война. Она не будет походить на какое-то межгалактическое сражение. Все решиться в один день в одном месте, и от итогов этого сражения будет зависеть продолжение жизни нашей части Вселенной в том порядке, к которому мы все привыкли.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Я один из членов Совета Всевидящих, Нигия.
Женщина закрыла глаза и прислонилась головой к стене. Сколько лет они прожили вместе, вырастили двоих детей, и только теперь она узнает о своем муже то, чего не могла даже предположить?
— Ты суирянин?
— Нет. Я доннариец. Суирян в Совете семь человек, во главе с Президентом Сурии Сомери.
— А кто еще, кроме них, входит в Совет?
— Я, Науб и Ромери. Места родителей Эсты должны занять Урджин и Эста.
— Ты знал родителей Эсты?
— Ты тоже их знала. Аделаида ведь была твоей хорошей подругой?
— Аделаида? Эста дочь Аделаиды и Париса?
— Самая, что ни на есть.
— Но ты же тогда сказал, что она погибла вместе с ребенком?
— Она погибла, но Эста осталась жить.
— О, Господи! Как ты мог все это время лгать мне? Как? Ты все знал с самого начала! Татуировка Урджина, приказ о женитьбе… Зачем ты пытался избавиться от этой девочки? Зачем, если сам же приказал свершить этот союз?
— Я голосовал против этого решения. Но в Совете двенадцать голосов, и я остался в меньшинстве.
— Но, почему?
— Я боялся за него. Он — Повелитель энергий. Эста — Хозяин. И Эста черпает свои силы из всего, что ее окружает, в том числе и из Урджина. Такой же парой в свое время были и ее родители, пока во время битвы с навернийцами Аделаида не создала пространственных проход, чтобы спасти повстанцев. Для того, чтобы его закрыть, она использовала жизненные силы Париса. Она убила его, Нигия!
— Она не могла этого сделать! Она любила его!
— Не преднамеренно. Парис и Аделаида были в сопротивлении. И они использовали силу, чтобы уничтожить стратегические Навернийские объекты и подорвать силы противника в той междоусобной войне. И хотя Совет мнением большинства запретил им это делать, они все равно не стали слушать. Кто-то предал их и на базу, где они укрылись, были брошены почти все силы навернийцев. Только когда все было кончено, Аделаида поняла, что Парис не просто потерял сознание во время их бегства: он был мертв.
— Как же она с этим справилась?
— Она и не справилась. У нее начались роды и она погибла.
— Я не могу этого больше слушать.
— Нигия!
Она обернулась в дверях и посмотрела на него таким холодным взглядом, что Фуиджи захотелось кричать.
111 
