очень нудно 
111 
После пятой песни Гонория умоляюще вскинула руку.
– Я должна это записать, – объявила она и отправилась в дом за чернилами и бумагой. Даглесс тем временем нежилась на солнце, как ленивая кошка. В отличие от прежней жизни она не испытывала потребности мчаться куда-то, делать что-то…
На дальнем конце сада открылась калитка, и появился Николас. Даглесс немедленно насторожилась. Сердце забилось сильнее. Понравится ли ему ее платье? Может, он изменит к ней отношение теперь, когда она выглядит как остальные женщины его времени?
Она уже привстала, но тут же разглядела за спиной Николаса смазливую молодую женщину, которую видела впервые. Николас взял ее за руку, и оба побежали к увитой виноградом беседке. Без всяких слов было ясно, что любовники ищут укрытия подальше от посторонних глаз.
Даглесс, стиснув кулаки, медленно поднялась. Будь он проклят! Именно такие выходки и снискали ему ужасную репутацию распутника! Неудивительно, что в исторических книгах о нем нет ни единого доброго слова!
Первым порывом Даглесс было побежать за ними и вырвать у женщины все волосы. Пусть Николас не помнит ее, но это не меняет того факта, что именно Даглесс была женщиной, которую он любил. Но это было не здесь и не сейчас. Пройдет не менее четырех лет, прежде чем Николас положит конец своим похождениям.
Чувствуя себя едва ли не святой, твердя, что делает это ради Николаса, Даглесс быстро зашагала к беседке. При этом она вполне отчетливо сознавала, что все садовники мигом бросили работу и открыто наблюдают за ней.
Тем временем Николас развлекался в тени беседки. Юбки женщины уже были вскинуты до талии, а рука мужчины гладила обнаженное бедро. Любовники, забыв обо всем, слились в поцелуе.
– Ну и ну! – громко воскликнула Даглесс, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься на них. – Николас, мне кажется, джентльмены себя так не ведут!
Женщина отстранилась от Николаса и удивленно уставилась на непрошеную гостью. Она даже попыталась оттолкнуть Николаса, но тот никак не мог прервать поцелуй.
– Николас! – резко воскликнула Даглесс своим лучшим учительским тоном.
Николас нехотя обернулся. Даглесс увидела полузакрытые веки и сонное выражение лица. Точно такое, как в те моменты, когда он занимался с ней любовью.
У Даглесс перехватило дыхание.
При виде ее глаза Николаса сверкнули гневом. Почти грубо одернув юбку женщины, он отодвинулся и сел.
– Думаю, вам лучше уйти, – заявила Даглесс, дрожа от ярости.
Женщина перевела взгляд с Николаса на Даглесс, злобно смотревших друг на друга, и поспешно выскочила из беседки.
Николас, очевидно, был взбешен до такой степени, что Даглесс едва не сбежала. Но все же у нее хватило силы воли не двинуться с места.
– Николас, нам нужно поговорить. Следует объяснить, кто я и откуда взялась.
Он молча надвинулся на нее. Она так же молча отступила.
– Ты заколдовала мою мать, но меня не заколдуешь, – тихо процедил он. – И если еще раз посмеешь встать между мной и моими делами, я спущу с тебя шкуру колотушкой.
С этими словами он толкнул ее так сильно, что Даглесс отлетела к стене. С тяжелым сердцем она наблюдала, как он широко шагает по тропинке, открывает калитку и исчезает из виду. Как ей спасти его, если он ничего не хочет слушать?! Он и десяти минут не желает провести в ее обществе! И что теперь делать? Стреножить его? Ну да, верно! Связать и объяснить, что она из будущего и прошла сквозь время, чтобы спасти его шею – в прямом смысле слова.
– Я знаю, он поверит мне, – прошептала она.
Вернулась Гонория с деревянной дощечкой, заточенными птичьими перьями, чернилами и тремя листочками бумаги. Наигрывая песни, она попросила Даглесс записать ноты. Очевидно, Даглесс немало упала в ее глазах, признавшись, что она не знает нот.
– Что такое «колотушка»? – поинтересовалась Даглесс.
– Такая плоская палка, чтобы выколачивать пыль из одежды, – пояснила Гонория, записывая ноты.
– А Николас… э… э… не пропускает ни одной юбки?
Гонория отложила перо и укоризненно покачала головой:
– Не стоит терять свое сердце из-за сэра Николаса. Женщина должна отдавать сердце только Господу. Люди умирают, а Господь бессмертен.
Даглесс вздохнула:
– Верно, но пока мы живы, можно подумать и о делах мирских.
Она хотела сказать что-то еще, но подняла глаза и увидела на террасе чье-то лицо, удивительно похожее на…
– Кто эта девочка? – спросила Даглесс, кивнув в сторону незнакомки.
111 
