очень нудно 
116 
Даглесс втайне обрадовалась, когда Гонория подвела ее к тому месту, где стояли серебряные тарелки, и была просто счастлива, оказавшись напротив Кита.
– Какие развлечения вы планируете для нас на этот вечер? – спросил он.
«Как насчет игры в бутылочку?» – едва не выпалила Даглесс, глядя в темно-синие глаза.
– Э… – Ее так занимала проблема с Николасом, что она совсем забыла о своей работе. – Вальс. Национальный танец моей страны, – выдавила она наконец. Кит улыбнулся. Даглесс ответила улыбкой.
Ее отвлек слуга, подносивший каждому гостю тазик для омовения рук. Только сейчас Даглесс увидела, что через три человека от Кита сидит Николас, погруженный в разговор с высокой брюнеткой. Красавицей в полном смысле слова ее нельзя было назвать, но интересной женщиной – несомненно.
Даглесс присмотрелась к незнакомке, уверенная, что видела ее раньше. Только вот где?
Она отвела глаза и принялась рассматривать остальных обедающих. До чего же странно видеть женщин без косметики! Впрочем, здешние дамы, очевидно, ухаживали за кожей, и не только с помощью воды.
По другую сторону от Николаса сидела будущая невеста Кита. Девочка все время молчала, выпятив нижнюю губу и хмурясь. С ней никто не разговаривал, но ей, по-видимому, было все равно. За ее спиной маячила свирепая на вид старуха. Стоило девочке сбить набок салфетку, как старуха тут же ее поправила.
Даглесс поймала взгляд француженки и улыбнулась, но та злобно уставилась на нее, а старуха выглядела так, словно Даглесс угрожает ее подопечной. Девушка поспешно отвернулась.
На этот раз еду подавали с большими церемониями. И подаваемые блюда этого заслуживали. Сначала на гигантских серебряных подносах подали мясо: ростбиф, оленину, баранину и солонину. Вино, которое держали в медных лоханях с холодной водой, наливали в прозрачные цветные кубки венецианского стекла.
Далее последовали все виды дичи: индейка, вареные каплуны, тушенные с луком-пореем цыплята, цесарка, фазаны, перепела, вальдшнепы. Потом слуги принялись разносить рыбу: камбалу, палтуса, мерланга, омаров, крабов и угрей. Все было залито различными соусами с пряностями и казалось Даглесс восхитительным.
Только овощи ей не слишком понравились. Все: репа, зеленый горошек, морковь, шпинат – было переваренным до состояния пюре. Когда Даглесс спросила почему, ей ответили, что из овощей необходимо удалить яды.
С каждой переменой подавались различные вина, и слуги несколько раз мыли бокалы.
На пятую перемену принесли салаты, совсем не похожие на те, что ели в двадцатом веке: вареный латук и даже вареные бутоны фиалок.
Когда Даглесс так наелась, что мечтала лишь об одном: лечь и проспать до вечера, появились десерты: миндальные пирожные, пироги с фруктами и сыры, от мягких до совсем твердых. Пухлые, нагретые солнцем ягоды земляники были намного вкуснее, чем в мире Даглесс.
В конце трапезы снова принесли воду для омовения, поскольку обедающие ели ложками и руками.
Обед длился три часа, после чего присутствующие разошлись, и Даглесс, переваливаясь как утка, с трудом поплелась в комнату Гонории и плюхнулась на кровать.
– Умираю, – жалостно пробормотала она. – Больше я никогда не смогу ходить. Подумать только, я ожидала, что Николас удовольствуется клубным сандвичем!
Гонория рассмеялась:
– Некогда умирать. Пойдем, нужно сопровождать леди Маргарет.
Вскоре Даглесс обнаружила, что люди елизаветинского времени ели так же усердно, как и работали. Придерживая набитый живот, Даглесс последовала за Гонорией через живописный сад в конюшни. Даглесс помогли устроиться в дамском седле, к обращению с которым у нее не было никаких навыков, и леди Маргарет с пятью дамами и четырьмя охранниками, вооруженными шпагами и кинжалами, взяли с места в карьер и помчались с головокружительной скоростью. Даглесс смертельно боялась свалиться и попасть под копыта коня. Положение ее было крайне неустойчивым: одна нога закинута за короткую деревянную луку, вторая сунута в короткое стремя. Зато Даглесс точно знала, что колорадские кузены гордились бы ею, потому что она вцепилась в поводья обеими руками.
– А что, в Ланконии нет лошадей? – поинтересовался один из мужчин.
– Лошади есть. Дамских седел нет, – пробормотала она, стуча зубами от страха.
Примерно через час она уже не боялась в любой момент оказаться под копытами коней и даже осмелилась оглядеться. Оказаться в сельской местности после чудесного дома Стаффордов – все равно что попасть из волшебного замка в трущобы или, скажем, из Беверли-Хиллз – в Калькутту.
116 
