Последние отзывы

  85  

Временами при случайном взгляде на Николаса ее охватывало такое вожделение, что она с трудом удерживалась, чтобы не наброситься на него в библиотеке, пабе или на улице. Постоянно мечтала сорвать с него одежду и взять силой!

Но стоило ей подойти ближе, как он отступал. Похоже, его интересовали вкус, запах и осязание всего на свете, кроме нее.

Даглесс пыталась привлечь его внимание. Богу известно, как сильно она пыталась! Заплатила – собственной кредиткой – двести фунтов за ночной гарнитур из настоящего шелка, который гарантированно должен был завести любого мужчину. Но когда она вышла из ванной в этом пеньюаре, Николас едва взглянул в ее сторону. Даглесс не сдалась. Купила крохотный флакончик духов «Тигрица», облегчивший ее кошелек на семьдесят пять фунтов, после чего склонилась над Николасом так, чтобы продемонстрировать грудь в вырезе блузки, и спросила, нравится ли ему запах.

Он что-то нехотя пробормотал в ответ.

Она наполнила ванну кипятком и сунула туда джинсы, чтобы они сели. Высохнув, они оказались такими тесными, что ей пришлось продеть в язычок молнии большую английскую булавку и лечь на пол, чтобы их застегнуть.

Но Николас не отреагировал. Она надела к ним тонкую шелковую блузку без лифчика. Николасу было все равно.

Она бы посчитала его голубым, если бы не видела, каким взглядом он провожает каждую хорошенькую женщину.

Тогда Даглесс купила черные колготки, черные туфли на высоких каблуках, черную, молодежного покроя мини-юбку и красную шелковую блузку. И хотя чувствовала себя по-дурацки, крутя велосипедные педали в таком прикиде, все же не отступила. Проехала четыре мили впереди Николаса, и что же? Две машины съехали в кювет, потому что водители засмотрелись на Даглесс, но Николасу не было до нее дела. Она взяла на просмотр кассету с фильмом «Жар тела». Даже это не помогло.

К началу четвертого дня она пришла в полное отчаяние и с помощью хозяйки пансиона изобрела хитрый план, как затащить Николаса в постель. Хозяйка сообщила Николасу, что ей понадобилась их комната, поэтому Даглесс сняла номер в соседнем прелестном сельском доме, переделанном под отель. Она соврала Николасу, что в единственной комнате, которая оставалась свободной, стоит одна большая кровать и поэтому придется довольствоваться тем, что есть. Николас окинул ее странным взглядом, значения которого она не поняла, и молча отошел.

Так что теперь Даглесс уже полчаса сидела в ванной, нервничая, как невеста-девственница в брачную ночь. Наконец она дрожащими руками надушилась, развязала бантики на пеньюаре и взбила волосы, после чего вышла в комнату. Там было темно, но она смутно различала контуры кровати, которую предстояло делить с Николасом.

Даглесс медленно побрела к нему, вытянув руки.

– Николас, – прошептала она. Но пальцы наткнулись на… подушки!

Включив лампу на тумбочке, она увидела, что Николас воздвиг посреди кровати баррикаду из подушек, тянувшуюся от изголовья до изножья.

Николас лежал на самом краю кровати, повернувшись к ней спиной, и спина казалась второй баррикадой.

Прикусив губу, чтобы не заплакать, Даглесс легла в постель и тоже отодвинулась к краю, чтобы не задеть проклятых подушек. И даже не выключила свет, потому что силы внезапно ее покинули. Слезы все-таки покатились по щекам.

– Почему? – шептала она. – Почему?

– Даглесс, – тихо позвал Николас, поворачиваясь к ней, но не пытаясь коснуться.

– Почему я так тебе нежеланна? – выпалила она и тут же возненавидела себя за это, но у нее не осталось и капли гордости. – Я вижу, как ты смотришь на других женщин, которые даже сложены куда хуже меня! И я знаю… что красивее их… но ты никогда не смотришь на меня. Иногда целуешь, но ничего больше. Я сама видела, как ты ласкаешь Арабеллу, и… в твоей постели перебывало столько женщин, но мне ты отказываешь. Почему? Я слишком мала ростом для тебя? Слишком толста? Ты ненавидишь рыжих?

Николас долго молчал. А когда заговорил, стало очевидно, что слова долго копились у него в душе.

– Я никогда не желал женщину так сильно, как желаю тебя. Мое тело ноет от желания. Но я должен уйти. Я не могу вернуться, зная, что оставляю тебя в тоске. Когда мы впервые встретились, ты плакала так громко, что я услышал тебя через четыреста лет. Я не имею права снова причинить тебе такую боль.

– Ты не прикасаешься ко мне, не желая, чтобы я скорбела, когда ты уйдешь?

– Да, – прошептал он.

Слезы Даглесс мигом высохли. Ей хотелось смеяться от радости. Встав, она обошла кровать и надменно глянула на него сверху вниз:

  85