Последние отзывы

  80  

– Завтра я буду знать. Захочет он сказать или нет, но завтра я все узнаю.

– Завтра, – повторила Даглесс, жадно глядя на него, словно пытаясь запомнить его тело, широкие плечи, плоский живот и мускулистые ноги. «Красивые ноги», как сказал сам Николас.

Она вспомнила, как он выходил из ванной, завернутый в полотенце.

– Что это? – сухо осведомился он, поднимая большой шоколадный квадрат.

– Пирожное, – пробормотала она, чувствуя себя последней дурой. Кого она обманывает? Да, он несколько раз ее поцеловал, но только когда она сама на него вешалась. И кстати, он вернулся с охоты в неправильно застегнутой рубашке. – Еда, – пояснила Даглесс. Похоже, она способна угодить ему только едой в пластиковой упаковке.

Ей так хотелось коснуться Николаса, что ныли пальцы. Но он, похоже, не питает к ней нежных чувств.

– Полагаю, нам пора, – сухо заметила она. – Скоро вернется Арабелла и захочет тебя видеть.

Она хотела встать, но Николас схватил ее за руку:

– Я лучше бы провел час с тобой, чем жизнь с Арабеллой.

Даглесс сглотнула неизвестно откуда взявшийся в горле ком, но снова села. Он правду говорит или просто ее утешает?

– Спой мне, пока я буду есть… это… – попросил он.

– Я не умею петь и не знаю песен. Как насчет истории?

– М-м… – промычал он, набив рот шоколадом.

Даглесс вдруг осознала, сколько историй было для него внове, историй, ставших частью ее культуры, историй, о которых он ничего не знал.

Она стала рассказывать о докторе Джекиле и мистере Хайде.

– У меня был такой кузен, – кивнул он и, прикончив последнее пирожное, к полному удивлению Даглесс, положил голову ей на колени.

– Если будешь продолжать так объедаться, скоро растолстеешь.

– Ты считаешь меня толстым? – удивился он, повернув голову и глядя на нее так нежно, что сердце девушки сильно забилось. Он, кажется, точно знал, какое производит на нее действие, и посмеивался над ней, но сам оставался совершенно равнодушен. Правда, стоило другому мужчине оказаться рядом с ней, как его интерес мигом пробуждался.

– Закрой глаза и веди себя прилично, – велела она, гладя густую, мягкую вьющуюся гриву его волос, и продолжала рассказывать историю за историей, пока Николас не заснул.

Солнце уже садилось, когда он открыл глаза и, не шевелясь, долго смотрел на нее.

– Нам пора.

– Да, – тихо согласилась она. – Сегодня вечером я попытаюсь узнать у Ли, кто тебя оклеветал.

Он неожиданно встал на колени перед Даглесс и прижал ладонь к ее щеке. Даглесс затаила дыхание при мысли о том, что он снова захочет ее поцеловать.

– Вернувшись в свое время, я буду думать о тебе, – пообещал он.

– И я тоже, – заверила она, кладя руку на его ладонь.

Отодвинувшись, он вынул из корзины кольцо с изумрудом, отдал девушке и сжал ее пальцы в кулачок.

– Николас, я не могу его взять. Ты и без того слишком много мне дал.

Их отсутствующие, полные грусти взгляды на миг скрестились.

– Я бы отдал это и все на свете, чтобы…

– Чтобы… – поторопила она.

– Чтобы взять тебя с собой.

Даглесс тихо ахнула.

Николас проклял себя. Ему не стоило это говорить. Не стоило вселять в нее надежду. Он не хотел ранить девушку, но при мысли о том, чтобы уйти одному, без нее, сердце пронзала невыносимая боль. Вскоре он узнает правду, и тогда придется возвращаться. Еще одна ночь. Самое большее, что у них осталось, – одна-единственная ночь.

Возможно, сегодня он уложит ее в свою постель. Их последняя ночь, проведенная в любви и экстазе.

«Нет!» – сказал он себе, глядя в ее глаза. Утонув в них. Он не может так с ней поступить! Не может оставить ее в слезах и тоске. Черт, да он не может поступить так с собой! Вернуться к бесчувственной, холодной жене. К пустышкам вроде Арабеллы… Но что поделать? Нет, лучше оставить ее нетронутой.

– Да, – ухмыльнулся он, – чтобы было кому мне готовить.

– Готовить? Ты хочешь, чтобы я стала твоей кухаркой? Ах ты, чванливый, тщеславный, несносный…

– Pillicock? – докончил он.

– Именно. Именно павлин^[11], – не расслышав, выпалила Даглесс. – Если воображаешь, что я отправлюсь в Средневековье, где нет водопровода, докторов и цирюльники рвут зубы, выламывая их из челюсти, только чтобы стряпать для тебя, я…

Он подался вперед, зарылся лицом в ее волосы и лизнул мочку уха.

– Я позволю тебе делить со мной постель.

Даглесс, оттолкнув его, разразилась тирадой о мужском самомнении, но тут же передумала. Ничего, она тоже умеет играть в подобные игры.

  80