очень нудно 
33 
Реза Патель и Ребекка собирались уже уходить на обед, когда в кабинете зазвонил телефон. Ребекка сняла трубку:
— Миссис Чейз, рада слышать ваш голос. Как вы себя чувствуете? Доктор здесь.
Уже автоматически Патель нажал кнопки громкой связи и записи, и они с Ребеккой услышали счастливый голос Джудит, рассказывающей о своем открытии.
— Мне так хотелось с кем–нибудь поговорить об этом. А вы с Ребеккой единственные, кто все обо мне знает и может понять, что все это для меня значит. Доктор, вы чудо. Сара Котни Парриш. Правда, чудесное имя? Когда я получу свидетельства о рождении, у меня будет адрес. Удивительно, не правда ли, что Полли была моим близнецом?
— Вы стали просто настоящим детективом, — произнес Патель как можно более веселым тоном.
— Исследовательская работа, — Джудит рассмеялась. — Занимаясь этим столько времени, поневоле научишься идти по следу. Но на несколько дней мне придется все это отложить. Завтра я должна поработать, и к тому же мне хотелось посетить новую выставку в Национальной портретной галерее. Там будут довольно широко представлены старинные полотна, отображающие жизнь при дворе Карла I. Судя по всему, выставка обещает быть весьма интересной.
— И когда вы там будете? — поспешно спросил Патель. — Я тоже собирался посетить эту выставку. А потом мы могли бы выпить вместе по чашке чаю.
— Чудесно. В три часа вас устраивает?
Когда он положил трубку, Ребекка спросила:
— Почему ты хочешь встретиться с ней в галерее?
— Я не могу пригласить ее к себе в кабинет. У меня нет для этого сейчас никакого повода. А как я могу заметить какие–нибудь следы изменения личности, если я ее не вижу?
Джудит надела шелковый брючный костюм персикового цвета, в тон ему туфли, распустила и расчесала щеткой волосы и смочила запястья одеколоном «Джой». Затем приготовила себе на ужин салат и яичницу. Вместе с чайником на поставила блюда на неизбежный поднос, отнесла его в кабинет и, пока намечала в общих чертах, о чем будет писать в следующей главе, рассеянно поела. В девять она выставила тарелку с сыром, крекеры и бренди и вернулась к письменному столу.
Стивен приехал в четверть двенадцатого. Его лицо было серым от усталости. Молча он обнял ее и произнес:
— Господи, как же мне здесь хорошо.
Они поцеловались и, не разжимая объятий, направились к мягкому, обитому темно–бордовым дамастом дивану, которым леди Беатрис Ардсли явно дорожила, судя по покрывавшему его старому шерстяному пледу. Джудит налила в бокал бренди и протянула Стивену:
— Думаю, в честь будущего премьер–министра мне все–таки следует снять этот плед. Надеюсь, ты не станешь класть ноги на драгоценный диван леди Ардсли?
На губах Стивена появилась слабая улыбка.
— Будь осторожна. Если я хотя бы на секунду закрою глаза, то, скорее всего, это кончится тем, что я так и усну на нем. Господи, Джудит, какой ужасный день.
— Как прошла встреча с комиссаром?
— Неплохо. На наше счастье, в момент взрыва там был японский турист с видеокамерой, так что в нашем распоряжении целый фильм. К тому же многие из туристов были с фотоаппаратами. Мы обратились через средства массовой информации с просьбой ко всем, кто делал там в это время какие–нибудь снимки, передать их все в Скотланд — Ярд. Владельца фотографии, с помощью которой удастся опознать преступника, ждет солидное вознаграждение. Видишь ли, существует довольно большая вероятность, что бомба задымила минуту или две спустя после того, как ее подложили. Может быть, кто–нибудь из туристов случайно сфотографировал преступника как раз тогда, когда тот клал ее у основания статуи.
— Я так на это надеюсь. На все эти снимки окровавленных детей нельзя смотреть без содрогания.
Джудит чуть не добавила, что они напоминают ей ее собственные галлюцинации с девочкой, попавшей под бомбежку, но вовремя прикусила язык. Как же все–таки трудно скрывать от человека, которого так сильно любишь, что ты, наконец, узнала, кто ты такая на самом деле, подумала она. Существовал лишь один верный способ не раскрыть свой секрет. Опустившись на диван рядом со Стивеном, она крепко обняла его за шею.
Заместитель верховного комиссара Филипп Барнс возглавлял в Скотланд — Ярде отдел по борьбе с терроризмом. Худощавый, лысеющий шатен лет пятидесяти, с тихим голосом и мягким взглядом серых глаз, он был скорее похож на деревенского проповедника, чем на высшего чиновника полиции. Но, как довольно быстро узнали его люди, тихий голос комиссара мог быть весьма громким и резким. Он вызывал их к себе на ковер за малейшую провинность, не говоря уже о каком–нибудь серьезном проступке. И однако, они относились к Барнсу с явным уважением, нередко граничащим с благоговением, а некоторые даже осмеливались питать к нему искреннюю симпатию.
33 
