ГЛАВА IX

О том, как монсеньор Кихот смотрел некое странное зрелище

Пребывание отца Кихота и Санчо в Вальядолиде неожиданно затянулось из-за решительного нежелания «Росинанта» снова пускаться в путь, так что пришлось оставить его в гараже для обследования.

– Ничего удивительного, – заметил отец Кихот. – Вчера бедняга покрыл огромное расстояние.

– Огромное расстояние?! Да мы отъехали от Саламанки всего на сто двадцать километров.

– Его обычный предел – десять километров: возить меня за вином в кооператив.

– Значит, правильно мы решили не ехать в Рим или в Москву. Если хотите знать мое мнение, избаловали вы своего «Росинанта». А машины никогда не следует баловать – как и женщин.

– Но он ведь очень старенький, Санчо. Наверное, старше нас с вами. И без его помощи в конце-то концов… Могли бы мы пройти весь путь от Саламанки пешком?

Поскольку им предстояло ждать до утра приговора «Росинанту», Санчо предложил пойти в кино. Отец Кихот, поколебавшись, согласился. В свое время священникам запрещалось ходить на спектакли, и хотя правило это не распространялось на кино, которого в ту пору просто не существовало, в уме отца Кихота всякое зрелище было связано с опасностью.

– Я ведь никогда не бывал в кино, – сообщил он Санчо.

– А надо знать мир, если вы хотите обратить его в свою веру, – сказал Санчо.

– Вы не сочтете меня лицедеем, – спросил отец Кихот, – если я сниму этот слюнявчик, как вы его называете?

– В темноте все цвета одинаковы, – сказал Санчо, – но поступайте, как хотите.

По зрелом размышлении отец Кихот решил оставить pechera. Так будет честнее. Он не хотел, чтобы кто-то мог обвинить его в лицедействе.

Они пошли в маленькую киношку, где шел фильм под названием «Молитва девы». Название это пленило отца Кихота и не вызвало восторга у Санчо, сразу представившего себе, какой унылый, исполненный благочестия проведут они вечер. Однако он ошибся. Фильм не принадлежал к числу шедевров, однако понравился Санчо, хотя он и опасался реакции отца Кихота, ибо героиню безусловно нельзя было назвать «девой» или «девственницей», а Санчо не мешало бы заметить, что на афише у входа стояло предупреждение в виде буквы "С" [от слова «секс»: так обозначают фильмы сексуального, порнографического содержания].

Собственно, молитва девы была обращена к красивому молодому человеку, чьи похождения со многими девицами неизменно оканчивались постелью. В этот момент изображение становилось нечетким, размытым, и не так-то было просто понять, чьи перед тобою ноги, поскольку ту часть тела, которая отличает мужчину от женщины, камера старательно избегала показывать. Кто, все-таки, наверху: мужчина или женщина? И кто кого целует? В такие моменты диалог, который помог бы зрителю, – отсутствовал; слышалось только прерывистое дыхание, да иногда стон или всхлип, который мог издать как мужчина, так и женщина. Еще больше затрудняло восприятие то, что фильм был снят явно для более маленького экрана (возможно, для домашнего), и при проецировании в кинотеатре изображение совсем уж расплывалось. Даже Санчо перестал получать удовольствие от фильма – уж лучше бы откровенная порнография, – да и главный актер с блестящими зализанными черными волосами и бачками никак не вязался с происходившим на экране. Санчо показалось, что это тот самый, который частенько появляется на телеэкране в рекламе дезодоранта для мужчин.

Конец фильма был совсем уж шаблонный. Молодой человек всерьез влюбляется в ту единственную девушку, которая стойко противилась его ухаживаниям. Свадьба в церкви, целомудренный поцелуй у алтаря после того, как жених надел кольцо на палец невесты, и затем – стремительный переход к переплетению ног в постели: Санчо подумал, что в целях экономии они просто повторили одну из показанных ранее сцен с неизвестно чьими ногами, – а быть может, режиссер таким путем давал понять, что он не дурак и относится ко всему этому с иронией? В зале зажегся свет, и отец Кихот сказал:

– Как интересно, Санчо! Значит, вот что называется фильмом.

– Это был не самый удачный образец.

– А как им приходится извиваться! Актеры, наверное, после этого совсем без сил.

  40