103 
«Они будут думать, что перехитрили тебя, поймали. Они никогда не поверят, что это твое решение. Твоя “благородная” жертва будет ничем, поскольку никто не увидит в ней жертвы».
Отвратно. И более чем вероятно. Но поймут ли они, что я сделала, или нет, это никак не повлияет на мой поступок. Либо я уничтожу это место и выйду отсюда, чтобы, возможно, уничтожить весь мир, — зато, эй, я буду жива! — либо позволю заточить меня в лед и доверю тем, кто меня любит, найти способ меня спасти.
Понимая, что меня могут никогда и не спасти.
Пусть это и не лучший для меня выход.
Зато единственно правильный.
Печаль заполняет меня. Я не хочу уходить со сцены.
Надеюсь, что мама и папа разберутся в происшедшем. Мне хочется, чтобы они мной гордились. И я надеюсь, что Бэрронс… Господи, я так сейчас зла на него, что даже мысль закончить не могу! Слезы подступают к глазам, но я отказываюсь выпускать их наружу.
Четвертый камень вырывается из вихря движений, скачет по полу, скользит к четвертому углу…
Я внутренне готовлюсь к тому, что сейчас произойдет.
Я осознаю́ необходимость этого.
Я боюсь. Я ненавижу бояться.
Но я не буду парализована в столь жалком виде. Я расправляю плечи, выпрямляю спину, втягиваю живот и вскидываю голову, задирая подбородок. Как там говорят? Умри молодым и оставь красивый труп.
Хотела бы я быть такой же невидимой, какой чувствую себя рядом со сражающимися противниками, с которыми мне даже не стоит тягаться, потому что тогда я хотя бы могла…
«Самое чертово время! — рычит «Синсар Дабх». — Твое желание. Мое исполнение».
А затем она ревет: «БЕГИ!»
Часть ІІІ
Так вот, было сказано, что, если ты знаешь своих врагов и знаешь себя, ты можешь победить в сотнях сражений, ни разу не потерпев поражения. Если ты знаешь только себя, но не знаешь своего оппонента, ты можешь как победить, так и потерпеть поражение. Если ты не знаешь ни себя, ни своего врага, ты всегда будешь создавать для себя опасности.
Глава 25
Никто не видит моего лица, не ждет моего появления[49].
Мак
После того как на прошлый Хеллоуин пали стены (и я перестала быть при-йа), учитывая то, что бóльшая часть обитателей Дублина была мертва или разбежалась, я осуществила одну из своих главных подростковых фантазий: отправилась в «Браун & Тейлор» и стащила оттуда все, что хотела.
Шарф от Александра Маккуина, с черными черепами на розовом леопардовом шелке, пару восхитительных сексуальных туфель от Кристиана Лабутена, с серебряными шпильками — они идеально сочетались с черным платьем, которое я стащила с вешалки Шанель, классический плащ от Берберри, с подкладкой из клетчатого шелка, гламурный палантин из искусственного меха.
Сумка из лимитированной серии Луи Виттона, кошелек и клатч «Прада», сапоги из кожи питона от «Дольче & Габбана» и убойное нижнее белье!
Затем я отправилась дальше и разорила стенд с косметикой «Эсти Лаудер», прежде чем перейти к «Ланком». Я набила рюкзак дорогущими увлажняющими лосьонами, на которые мне никогда не хватало денег, набила второй основами под макияж и румянами, тенями и тушью для ресниц.
Я реквизировала две комнаты на четвертом этаже «Книг и сувениров Бэрронса» (когда я видела их в последний раз, они переместились на пятый и поменялись местами) и устроила там свой личный склад, забитый женскими предметами первой необходимости: лаком для ногтей и жидкостью для его снятия, ватными шариками и лосьонами, декоративной косметикой и парфюмом, и бешено дорогими украшениями. (Со временем я добавила к трофеям еще и три найденных на улицах «Ролекса» с бриллиантами.)
Я забила четыре огромных шкафа коробками с тампонами и бесценными тонкими прокладками на случай тяжелых дней, когда тампонов бывает недостаточно. Я притащила домой ящики витамина D, аспирина, средств от простуды и мыла. Затем вернулась за добавкой и забила вторую комнату горами туалетной бумаги. Я устроила налет еще на три аптеки и добавила на склад антибиотики и десятилетний запас противозачаточных таблеток и презервативов. В данный момент я поняла, что мне чертовски повезет, если я проживу эти десять лет.
Но была и еще одна детская мечта, которую мне никак не удавалось осуществить и которую, я знала, мне никогда не перерасти: отправляться туда, куда мне запрещено ходить, и наблюдать за тем, что я не должна была видеть.
103 
