очень нудно 
28 
Могучий слуга и еще один человек повалили душителя на землю и скрутили его.
— Джина! Ты в порядке? — Фариду так же трясло, как и ее.
— Я в порядке… кажется. Но мне нужно присесть.
Ей немедленно подставили стул, и кто-то из толпы сунул ей в руку бутылку с водой, робко предложив: «Пожалуйста, выпейте».
Фарида мгновенно отобрала у нее бутылку, открыла и понюхала содержимое.
— Все в порядке. Выпей, это поможет. — И вернула ее Джине.
Подбадриваемая Фаридой, она залпом осушила содержимое бутылки, и сухость во рту, как и шок, слегка уменьшились.
Кто-то вызвал стражей, и словно из ниоткуда появились офицеры, окружив человека, стащившего Джину со стула. Нападавший был молод. Она побледнела, увидев острый нож, найденный у него под одеждой.
— Кто он такой? — Ее голос заметно дрожал. Фарида озабоченно смотрела на нее. — Зачем он это сделал?
— Я не знаю, друг мой. Но ты можешь быть уверена: ты не успеешь и глазом моргнуть, как мой брат узнает, кто он такой и кто толкнул его на это!
Вернулся Хафиз. Почтительно поклонившись обеим женщинам, он обеспокоенно посмотрел на Джину. Явно расстроенный, что не может объясниться с ней по-английски, он обратился к Фариде, быстро и оживленно заговорив с ней на родном языке.
Она вздохнула:
— Хафиз вне себя от того, что не смог защитить тебя, Джина. Я сказала ему, что он не виноват. Никто из нас не догадывался об опасности. Мой брат сойдет с ума, когда узнает, что я пошла с тобой на рынок без телохранителя.
— Не вини себя, Фарида. Я предпочитаю иметь дело с тем, что произошло, а не с тем, что могло бы произойти. Я жива и здорова, ведь правда? — Джина постаралась, чтобы ее голос звучал твердо, и даже умудрилась улыбнуться.
От бешеной скачки у Захира открылась рана на боку. Бормоча проклятия, пока врач накладывал новый шов, он все же не жалел о сделанном. Езда верхом не только помогла ему частично сбросить напряжение и прийти в себя, но и вернула способность ясно мыслить.
Хотя его гордая мужская натура и привилегированное положение подсказывали, что нужно просто приказать Джине разделить с ним постель, он чувствовал, что это неверный метод достижения цели. В конце концов, он не хотел, чтобы она отдалилась или возненавидела его.
— Тысяча извинений, ваше величество. — Двойные двери широко открылись, и Джамаль вошел в комнату.
Настойчивость в его тоне и взволнованное выражение лица немедленно вернули Захира на грешную землю. Он лежал, опираясь на роскошные атласные подушки, пока доктор отрезал нитку, сделав последний стежок, но, увидев Джамаля, сразу же сел:
— Что? Что случилось?
Горячо и торопливо слуга все рассказал. Захира словно ударили в живот стальным кулаком. Джина…
На несколько секунд мысли о том, что она могла пострадать, буквально парализовали его. Затем он вскочил и, схватив одежду, начал торопливо одеваться, не обращая внимания на мольбы врача подождать, пока он наложит повязку.
Стук сердца раздавался в груди, словно удары стального молота по наковальне. Не он ли накликал на свою семью это бедствие, решив, что сможет вразумить мятежников? Он уже получил подтверждение того, что заблуждался! Как поступил бы его отец? Может, он просто послал бы военных разбираться с повстанцами, не дав им возможности высказать жалобы и недовольство? Может, самонадеянность и уверенность в собственной правоте свели на нет его мудрость?
Закрывшись от приятных и в то же время грустных воспоминаний об отце, которого обожали и приближенные, и простой народ за мудрость и справедливость в государственных делах, Захир несся по коридору.
Женщины пили чай в одной из гостиных на первом этаже. Войдя в нарядно украшенную комнату, заставленную диванами и антикварной мебелью, Захир скользнул взглядом мимо сестры, сосредоточившись на стройной светловолосой женщине, сидящей рядом с ней. Ее обычная опрятная «ракушка» немного растрепалась, и несколько завитков обрамляли нежную красоту ее лица, придавая ей тот уязвимый вид, который Захир запомнил с их первой встречи в саду Хусейнов. У него перехватило дыхание.
Повседневное традиционное черное платье, в которое она была одета, совершенно не сочеталось с ее ослепительной прелестью.
— До меня дошло известие о том, что на доктора Коллинз напали на городском рынке! — прогремел он, не трудясь сдерживать свой гнев.
И его сестра, и Хафиз вздрогнули.
28 
