4 
Я не старалась подвергнуть сомнению его слова. Я просто не понимала, что на него нашло. Он определенно спятил. Это еще хуже, чем та безумная идея с написанием книги или сценария. За тринадцать лет нашей совместной жизни он ни разу не написал ни одного письма.
– Нет. Со мной все в порядке. – Он уставился на меня так, будто видел впервые и я совершенно чужой ему человек. Я потянулась к нему, чтобы дотронуться до его руки, но он отдернул ее. – Стеф, это правда.
– Нет, это не может быть правдой, – всхлипнула я. Глаза мои наполнились слезами. Еще мгновение, и они потекли по щекам, все быстрее и быстрее. Я машинально поднесла к глазам подол ночной рубашки, а когда отняла его от лица, то увидела, что он стал черным. Тушь для ресниц, которую я забыла смыть вчера вечером, размазалась по щекам и испачкала подол. Прелестная, должно быть, картинка. Очень убедительная. – Мы любим друг друга. Это какое-то безумие…
Мне хотелось что есть силы крикнуть ему: «Ты не можешь так жестоко поступить со мной! Ты мой самый лучший друг!» Но, взглянув на него, я поняла, что он уже перестал им быть. Все переменилось за какие-то несколько секунд, и теперь передо мной незнакомец.
– Никакое это не безумие.
Глаза его были холодны и пусты. Он уже не со мной, это ясно. Сердце мое болезненно сжалось, как будто в него ударил таран и пробил в нем огромную брешь.
– Когда же ты это понял?
– Прошлым летом, – спокойно ответил он и добавил: – Четвертого июля.
Откуда такая точность? Что такого я натворила четвертого июля? Ни с одним из его друзей я никогда не спала, дети всегда были под моим присмотром. Мой фонд исправно снабжал нас деньгами – дедушкиных сбережений хватит на две жизни. В чем же дело, черт подери? Интересно, как бы мы жили, если бы не мои деньги и миролюбивый характер, благодаря которому Роджеру прощались все его неудачи на работе?
– Почему же именно четвертого июля?
– В тот день, случайно взглянув на тебя, я вдруг понял, что между нами все кончено, – холодно промолвил он.
– Почему? У тебя кто-то есть? – Я еле выдавила эти страшные слова, а он моментально напустил на себя оскорбленный вид.
– Конечно, нет.
«Конечно, нет». Мой супруг, с которым мы прожили вместе тринадцать лет, неожиданно заявляет, что он меня больше не любит. Как же я могу не думать о сопернице с пышной грудью, которая регулярно бреет ноги, и не только в пляжный сезон? Нет, не поймите меня превратно, я вовсе не уродина, не покрыта шерстью с ног до головы, и усов у меня тоже нет. Но, возвращаясь мысленно в тот злополучный день, я должна признаться, что немного потеряла форму. Разумеется, люди не шарахались от меня на улице. Мужчины на вечеринках все еще находили меня довольно привлекательной особой. А вот с Роджером… с Роджером я утратила бдительность. Я попросту распустилась и перестала следить за собой. Растолстеть я не растолстела, но ходила дома в каких-то обносках, а мои ночные рубашки выглядели, как бы это помягче выразиться, весьма странно. Конечно, вы вправе осудить меня за это. Впрочем, еще раньше вас это сделал Роджер.
– Ты бросаешь меня?! – в отчаянии воскликнула я, не в силах поверить, что это случилось со мной.
Всю свою взрослую замужнюю жизнь я презирала женщин, которые теряли своих мужей, то есть тех, которых бросали мужья. Со мной этого никогда не произойдет, говорила я себе. И вот теперь я получила возможность убедиться, что это может произойти и уже произошло как раз в тот момент, когда я совершенно сползла с проклятого скользкого кресла, а Роджер сидел напротив и смотрел на меня так, будто мы не были с ним женаты тринадцать лет. Он уставился на меня, как на инопланетянку.
– Думаю, что да, – сказал он, отвечая на мой вопрос.
– Почему, боже, почему? – Я громко всхлипнула. Эта новость сразила меня наповал. Мне еще никогда не было так страшно. Человек, который был моей половиной, моим защитником, смыслом моего существования, нанес мне смертельный удар. Все, чем я дорожила в жизни, вот-вот исчезнет. И кем я буду тогда? Да никем. Я превращусь в ничто.
– Я должен уйти. Мне необходимо уйти. Здесь я не могу свободно дышать.
Странно, с легкими у него до сих пор все было в полном порядке. Он исправно вдыхал и выдыхал. К слову, по ночам он храпел, как Дзамбони на ледовом катке. Мне это даже нравилось. Он напоминал огромного мурлычущего кота. Но ведь это он уходит от меня, а не я от него. В чем же дело?
– Дети постоянно раздражают меня, – пояснил он. – Меня все тяготит – заботы… шум, гам… и так далее… А когда я смотрю на тебя, то вижу перед собой незнакомку.
4 
