97 
Она закусила губу.
— Речь не идет о тюрьме.
— Значит, казнь? Быстро и чисто, я надеюсь.
Тут заговорил Сьюард:
— Мы только хотим доставить вас на корабль.
— На корабль? На какой корабль?
— «Кристина-Мария», сэр. Он отплывает этим вечером.
— Куда? В Англию?
— Полагаю, в Китай, — ласково сказал Уиттингтон; казалось, что-то его развеселило.
— Будь ты проклята, Эванджелина! Почему ты хочешь, чтобы меня заперли на этом корабле?
— Капитан согласился освободить тебя, когда корабль выйдет в открытое море.
— Удачи ему, — пробормотал Осборн.
— Капитан причалит к берегу в Индии и там сойдет на берег, чтобы побыть со своей семьей. А вы, сэр, возьмете на себя командование кораблем, — добавил Сьюард.
Остин прищурился, глаза у него отчего-то пощипывало.
— Почему я должен брать на себя командование чужим кораблем? Я вышел в отставку.
— Потому что ты не можешь выйти в отставку, — заявила Эванджелина. — Ты должен вернуться в море, Остин. Это единственный способ для тебя быть счастливым.
Он медленно опустил саблю.
— О Боже… Так это все из-за этого? Ты не веришь, что я хочу оставаться с тобой?
— Может, и хочешь. Сейчас. Но позже ты возненавидишь меня. Ты будешь ненавидеть меня за то, что я привязала тебя к жизни, которая не по тебе. И ты уйдешь.
Щеки ее стали мокрыми от слез; слезы выкатывались из-под очков и капали с губ.
Голос Остина стал мягче.
— Но почему ты отсылаешь меня в море, если боишься, что я уйду?
— Потому что я не хочу наблюдать, как ты день за днем будешь все больше испытывать недовольство своей жизнью. Теперь, когда мы женаты, тебе не нужно чувствовать себя обязанным заботиться обо мне. Ты уже обо мне позаботился, поэтому можешь заняться своими делами.
Остин сжал кулаки.
— Ты действительно так считаешь? Но как же…
— И еще — твоя гордость, — перебила Эванджелина. — Ты не хотел, чтобы обо мне заботился лорд Рудольф. Ты считаешь, что никто не сделает это лучше тебя.
Остин кивнул:
— Это правда.
Она смахнула слезы тыльной стороной ладони.
— Вот видишь?
— Проклятие, Эванджелина! Ты считаешь, что я преследовал тебя всю дорогу до Гаваны, чтобы освободить от этих злодеев, только из чувства вины? Ты думаешь, я считал себя виноватым, когда ты стояла в моей каюте в одной сорочке, пытаясь смыть порох? Ты думаешь, мне было какое-нибудь дело до гордости в ту первую ночь, когда ты пришла в мою каюту и позволила поцеловать тебя? Нет, я хотел тебя. Проклятие, как же я хотел тебя… Я сгорал от желания. Я взял бы тебя тогда, но мне помешал мятеж. Еще немного, и ты стала бы моей в ту самую ночь.
Лорд Рудольф широко ухмылялся. Другие мужчины делали вид, будто их не было в комнате. А Сьюард при этом чуть ли не плакал.
Остин прошел мимо лорда Рудольфа и приблизился к жене.
— Ты думаешь, я бегал за тобой по побережью Атлантики, боролся за свою жизнь и держал тебя в объятиях только из гордости?
Эванджелина сглотнула.
— Да.
— Ты маленькая дурочка. Почему, как ты думаешь, я спешил домой, готовый наконец осесть на берегу?
— П… потому что ты думал, будто обязан это сделать.
— Потому что я люблю тебя, Эванджелина.
Она подняла на мужа широко раскрытые глаза, из которых катились слезы.
— Любить?
Сердце у него разрывалось.
— Да, черт побери! Я полюбил тебя с того момента, как ты проникла в мою каюту и принялась расстегивать свое платье. Я любил тебя, когда ты смеялась над ветром и морем, а я целовал тебя. Я любил тебя, когда ты обнимала меня и делала так, чтобы я забыл волны, которые едва не убили меня. Я любил тебя, когда ты сжигала секретные бумаги под носом у Гейнсборо, даже если тогда мне хотелось свернуть тебе шею за это. Я любил тебя, когда ты позволила мне любить тебя на ковре, в гостиной миссис Милхаус.
Эванджелина покраснела и поднесла ладони к щекам.
— Остин, ради Бога…
Он протянул к ней руки.
— Я люблю тебя и сейчас.
Ее глаза стали серыми озерами страдания.
— Но как долго это продлится? Сколько пройдет времени до того, как ты начнешь винить меня в том, что я лишила тебя радости жизни?
Он засмеялся:
— Эванджелина, ты дала мне радость жизни. Теперь я понимаю, что раньше никогда никого не любил, потому что никогда не чувствовал ничего похожего.
— Ты любишь свою жизнь на море, — прошептала она.
97 
