очень нудно 
25 
То, что я скрывала, было так далеко, что я и сама об этом иногда забывала. Но однажды (как водится, в один прекрасный день) на пороге моей квартиры возникла СИТУАЦИЯ, к которой я оказалась совершенно не готова.
И вот тогда-то и пришло время обратиться за помощью к Марине – к жене моего любовника, бывшей докторше, медленно спивавшейся в мертвенно-тихих стенах своего мраморного саркофага. Только она могла мне помочь.
Чтобы объяснить, как я «дошла до жизни такой» и что это за звонки в дверь и ситуация, с которой я, при моем-то опыте, умениях и циничном расчетливом уме не смогла справиться, придется немного рассказать о моем прошлом. Настоящее у меня совершенно другое. У меня все ходы записаны, вся жизнь разбита на этапы, цели поставлены, методы достижения избраны, нужные знания постоянно обновляются. Да я как Терминатор – мне все по плечу!
В моем прошлом я немного другая. Я сижу на лавочке в парке возле метро «Фрунзенская» и рыдаю. Моя жизнь кончена, и я совершенно не понимаю, зачем мне подниматься с лавочки и куда-то идти. Я просидела на ней больше трех часов, прежде чем нашла в себе силы встать. В каком-то смысле я прошлая так и осталась сидеть на той лавочке, а ушла с нее совершенно другая женщина. Но что-то от моего прошлого все же осталось. К примеру, моя семья.
Да уж, как ни странно, у меня есть семья. Вернее, даже две. Расскажу сначала о первой. Итак, родилась я в славном городе Ростове в семье крупного партийного функционера. Мой отец, Владимир Твердый, был таковым и по фамилии, и по характеру. Я была единственным ребенком в семье, и все надежды были возложены на меня, что привело к тому, что детство мое было одновременно и счастливым, и сложным. Отец теперь уже умер. К сожалению, он не успел услышать от меня заслуженных слов благодарности за прекрасное образование и за то, что закалил мой характер своими требованиями. Бабушка и дедушка (по папиной линии) защищали меня от отца и его строгостей, как могли. Что, впрочем, не помогло – за учебниками и тетрадями я загибалась целыми днями, так как отец самолично проверял все, приходя с работы домой. Бабушка только вздыхала и подкармливала меня пирожками. Она все мечтала, чтобы я хоть немного поправилась, но я была тоща, как кощей, сколько бы пирожков ни съела. Такая уж конституция.
Мама, домохозяйка, папу очень любила, хоть и боялась. Она прекрасно играла на рояле, любила читать мне на ночь. С самого раннего возраста я засыпала под сказки Пушкина, братьев Гримм и рыдала над «Русалочкой» Андерсена. Когда у меня будут дети, я буду делать для них то же самое, что мои родители делали для меня.
Отправившись в Москву на учебу (конечно же, в МГУ), я от рук несколько отбилась. Отец тогда уже болел и следить за тем, как идут у меня дела, не мог. До сих пор я не простила себе, что он умер, так и не повидав меня. Я не приехала на каникулы, осталась с друзьями в Москве. Я, конечно, даже и не представляла, насколько он болен. Мне не говорили.
После смерти папы мама замкнулась, посерела и как-то сжалась в один напряженный комок. Потом умерла и бабушка, вслед за папой. Не смогла пережить потерю любимого сына. С ней я попрощаться успела, слава богу. Я ее очень, очень любила и искренне горевала. Помню, бабушка перед смертью все просила меня не бросать учебу. Я пообещала ей сквозь слезы, хотя к тому времени я уже и была в бессрочном академическом отпуске, утратив желание быть экономистом. Так что, к сожалению, обещание, данное любимой бабушке, я исполнить не смогла.
А потом мы поссорились с мамой и дедом – ужасно и страшно. Они требовали, чтобы я вернулась домой, в наш уютный двухэтажный особняк в Ростове, который построил отец. Я помогла бы маме, взяла бы на себя заботы и о ней, и о дедушке. А у меня уже был к тому времени Свинтус – женатый мужчина, которого я полюбила и не смогла порвать с ним, несмотря на угрозу полного разрыва с родной семьей.
То, что я живу в Городе Греха, одна, с женатым мужиком – почти убило моего деда (ветерана и героя), а мать просто и открыто назвала меня из-за всего этого проституткой. Когда я впервые это услышала от нее, я рыдала целый час.
Я рыдала, а Свинтус меня утешал. Как видите, даже квартиру купил – пытался заменить мне папу или дедушку. Ну чистый папик! Хочет быть для меня всем и ужасно рад, что я не общаюсь со своей семьей. Такой вот Свинтус – гад. Каждый раз, когда мы с ним ссоримся, я кричу, что права была моя бабушка. Надо было мне учиться, учиться и учиться. А Свинтуса я должна немедленно бросить! Он бесится, что и требуется для нашего процесса.
25 
