очень нудно 
47 
– Думаю, мы должны попробовать, – добавила Дженни. – Ничего особенного мы не потеряем, а приобрести можем многое. Кроме того, мне кажется – Вайоминг гораздо лучше подходит для того, чтобы зачать и выносить ребенка. Здесь, в Нью-Йорке, мне покоя не дадут – я так и буду носиться с консультации на консультацию, пока не свалюсь. А в Мьюзе жизнь куда спокойнее, не так ли?.. Нет, Билл, я считаю, мы должны попытать счастья. Быть может, на новом месте у нас все получится!..
Пока она говорила это, в ее глазах стояли слезы, но она пыталась улыбаться, и Билл сумел по достоинству оценить жертву, которую она приносила ради него, ради их любви, ради ребенка… А Дженни действительно считала, что раз она любит Билла, то должна поступиться своими интересами. В конце концов, он с самого начала старался сделать все так, как лучше для нее, и не его вина, что в Нью-Йорке не нашлось ни одной вакансии священника, которую он мог бы занять. Теперь была ее очередь сделать что-то для Билла, и она хотела это сделать. Кроме того, Дженни – как она только что сказала – не собиралась принимать никаких необратимых решений. Она всегда сможет вернуться, если на новом месте что-то пойдет не так.
– Это очень великодушно с твоей стороны, Дженни, – ответил Билл. – И все-таки я пока ничего не буду им отвечать. Давай ты еще раз как следует подумаешь, а потом скажешь мне окончательно, договорились? – добавил он серьезно. – И еще: я не стану ловить тебя на слове и настаивать, если ты в конце концов ответишь «нет». Может быть, у тебя сегодня был не самый удачный день, вот ты и решила все бросить и уехать куда-нибудь подальше. У каждого бывают такие дни, когда мнится, что все надоело, но… Так дела не делаются. Подумай хорошенько, ладно?
Он говорил серьезные, правильные слова и при этом смотрел на нее с такой надеждой, что Дженни не выдержала и, крепко обняв его за шею, расхохоталась.
– Мне ничего не надоело, а главное – мне не надоел ты! Неудачный день здесь ни при чем, просто у меня замечательный муж, и я хочу, чтобы он был счастлив. В любом случае ты имеешь право хотя бы попробовать жить так, как мечтал, а я, твоя верная жена, не могу тебя оставить. Кто знает, быть может, мне даже понравится в этом твоем Мьюзе?!
Говоря начистоту, Дженни не могла даже представить, как она будет жить в этом диком захолустье, но ради Билла готова была попробовать. С ее стороны это было настоящим самопожертвованием, но в нем как раз и проявлялась ее великая любовь к нему, и Билл все отлично понимал. В то же время ему не хотелось, чтобы из-за него Дженни отказалась от своей работы и от всего, чего она сумела достичь. Для нее это было слишком важно, а Билл не собирался ломать ей жизнь только потому, что, кроме Вайоминга, другого места для него не нашлось.
– И все-таки подумай, Джен, ладно? Не спеши – время у нас есть. И если ты передумаешь и решишь остаться – мы останемся, о’кей?
– О’кей. – Дженни снова поцеловала его, а на следующий день позвонила матери и все рассказала. Элен, разумеется, забеспокоилась. Ситуация живо напомнила ей собственную юность.
– Примерно так же я полагала, когда соглашалась ехать в Питстоун с твоим отцом, – сказала она. – Тогда мне тоже думалось, что я поступаю правильно, но… Все оказалось гораздо хуже, чем я могла себе вообразить. Конечно, говорить так, наверное, неправильно, но, если бы твой отец не погиб, мы бы сейчас прозябали в нищете. Первые три года в Питстоуне мы едва сводили концы с концами, и это было ужасно. Кроме того, раньше я никогда не жила в провинции, а Питстоун – это самая настоящая провинция в худшем смысле этого слова, – и мне казалось, что я буквально похоронена заживо. И если бы не страховка, которую оплачивал твой отец, мы бы с тобой там и остались…
На своем веку Элен хлебнула горя и не представляла, как ее дочь будет жить в каком-то захолустном Мьюзе, который не на каждой карте отыщешь. В Нью-Йорке Дженни вращалась в мире высокой моды, среди знаменитых кутюрье, художников и манекенщиц и при этом сама была достаточно известна, а главное – востребована. Что она будет делать в Мьюзе? Сидеть у очага, дожидаясь возвращения мужа, да проливать горькие слезы, оплакивая увлекательную, интересную работу, которой лишилась?
– Билл сказал, что для начала мы можем перебраться туда на год. Если мне не понравится, мы вернемся. – Дженни изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал уверенно, но на самом деле она очень боялась того, что ждало ее впереди. Мать разделяла ее страхи и, озвучивая их, невольно раздувала огонек паники, которому было нужно совсем немного, чтобы превратиться во всепожирающее пламя. И все же в борьбе с неуверенностью и страхом верх одержала твердая воля Дженни. Она приняла решение и не собиралась от него отступать.
47 
