37 
— Полагаю, — сказал тот, — вы были ниспосланы мне богами, чтобы помочь в тот самый миг, когда я уже решил, что уперся в непробиваемую стену. А еще с этого момента мне бы хотелось обращаться к вам по имени.
— Очень любезно с вашей стороны, сир. Меня зовут Титания, и я буду рада помочь вам всем, чем смогу, но, как я уже говорила, в то время я была еще очень юна. Мне едва исполнилось пятнадцать, когда мы встретили тех, кто искал мудрости в опасных горах или в дебрях джунглей.
— То, что вы уже рассказали мне, Титания, принесет мне необычайную пользу, но я все равно хочу, чтобы вы поискали в памяти то, что могли забыть, но что, не сомневаюсь, сможете вспомнить.
Титания рассмеялась.
— Вот теперь вы говорите так, как разговаривали с папой некоторые жрецы и адепты. Да, звучит, конечно, весьма туманно, но, в сущности, все эти громкие слова сводятся к одному — они хотели добиться просветления, стать лучше и перенестись из того мира, в котором жили, в нечто более возвышенное.
— Думаю, это как раз то, чего хотим мы все, — заметил король.
— К сожалению, не все…
Она думала о своих дяде и тете, которые были вполне довольны собой.
— Итак, вам придется помогать мне, — продолжал король, — но взамен я могу предложить вам свободу пользования моей библиотекой. Вы можете приходить сюда когда вам вздумается, брать все, что пожелаете, но, прошу вас, подыскивая что-либо для себя, не забывайте искать и то, что может помочь мне в написании книги.
— Разумеется, сир, с большим удовольствием. Поскольку ваша книга так много для вас значит, я уверена, что она поможет и другим людям.
Впрочем, высказав подобную мысль, девушка не была уверена, что она приходила в голову и королю.
Она пыталась дать ему понять, как наверняка поступил бы и ее отец, что он должен жить реальной жизнью для своих людей, а не витать в облаках в поисках неизведанного.
Впрочем, Титания решила, что совершила ошибку, начав так быстро отпускать провокационные замечания.
Она направилась к спиральной лесенке, что вела на балкон.
— Я могу подняться по ней? — спросила она.
— Я и сам собирался предложить вам это, поскольку книги, которые вас интересуют, стоят на верхней полке в самом дальнем конце.
— В таком случае надо будет посмотреть, нет ли среди них книг, которые я уже читала, а вот если они написаны на вашем родном языке, мне предстоит нелегкий труд.
— Не думаю. Дарий рассказал мне о том, как быстро вы научились свободно говорить по-велидосски.
— Хотела бы я, чтобы это было правдой, — отозвалась Титания. — Но ваш язык очень похож на греческий, а на нем я научилась разговаривать едва ли не раньше, чем начала ходить.
— Я вам не верю! — воскликнул король. — Разве что Дарий был прав, когда говорил мне, что вы, вне всяких сомнений, — реинкарнация одной из богинь Олимпа!
— Я никогда не была о себе столь высокого мнения, — улыбнулась Титания.
К этому времени она уже поднялась на балкон и теперь смотрела на короля сверху вниз.
А он, глядя на нее, вдруг поразился тому, как же она красива.
Волосы ее золотистым ореолом блистали на фоне темных обложек позади нее, и он понял, что ничуть не удивился бы, если бы она вдруг растаяла в воздухе, как мимолетное видение, нечто эфемерное и несуществующее, порожденное игрой его воображения.
Он смотрел, как она идет по балкону.
Время от времени она поднимала руку, бережно, словно священнодействуя, прикасаясь к обложкам.
Король попробовал было вернуться к работе над книгой, но обнаружил, что ждет, чтобы Титания обернулась и заговорила с ним.
Прошло довольно много времени, прежде чем она перегнулась через перила балкона.
— Я нашла здесь три книги, сир, которые мне бы очень хотелось прочитать. Одна из них посвящена дзен-буддизму, так что мы с вами сможем обсудить ее позже. Я могу взять их с собой?
— Я уже сказал вам, Титания, что все, чем я располагаю, принадлежит вам.
— Так говорят на Востоке, сир. Будьте осторожнее, чтобы я не поймала вас на слове!
Она улыбнулась, и он заметил, что на щеках у нее появились ямочки, отчего она стала еще очаровательнее.
Титания прошла по балкону, прижимая к груди три книги, переплетенные в красную кожу, и король поспешил принять их у нее из рук, прежде чем она сошла с последней ступеньки лестницы.
— А теперь я прошу позволения покинуть вас, сир, потому что мешаю вам работать, чего, как мне говорили, вы терпеть не можете.
37 
