26 
— Нет. Это всего в двух кварталах отсюда. В любом случае там у меня стоит взятый напрокат автомобиль. Думаю, назад я приеду на нем.
Немного помедлив, Келли достала из сумки для шопинга одну из вещиц, которые нашла в шкафу в детской. Это была фотография красивой молодой женщины.
— Это Энджи? — прямо спросила она Джо, показывая ему снимок.
Он резко вскинул голову и прищурился:
— Где вы это взяли, черт побери?
— В шкафу в детской.
Пристально посмотрев на фотографию, он медленно кивнул:
— Да, это Энджи.
— Я так и думала. Когда я показала ее Мэй, она произнесла «мама» и улыбнулась. Очевидно, она понимает, кто это.
Джо не стал спрашивать, чего добивается Келли. Он и так это знал.
— Красивая, — сказала Келли, глядя на фото. — Похоже, она была замечательным человеком.
Он кивнул и мягко произнес:
— Да, была.
Келли бросила на него взгляд, полный решимости:
— Она заслуживает, чтобы о ней говорили и относились к ней как к реальному человеку, а не памятнику. Неужели вы не понимаете, Джо?
Он снова кивнул, удивленный ее пылкостью:
— Конечно, понимаю.
Глубоко вдохнув, она подошла ближе:
— Знаете, Джо, у меня тоже бывали тяжелые времена, когда я спрашивала себя: «Почему это произошло со мной?» Но затем я прочитала теорию одного психолога, утверждающего, что во многом мы сами творцы своего счастья и несчастья. Согласно этой теории, нужно вести себя так, будто тебе хорошо, даже если на самом деле тебе плохо. Симулируй. Притворяйся. Сначала это кажется непривычным, но чем больше ты это практикуешь, тем лучше тебе становится. Реальность подстраивается под тебя. Ты учишься быть счастливым.
Он не верил в то, что она говорила, но внимательно слушал.
— Возможно, это не всегда работает, но мне помогло.
Джо долго смотрел ей в глаза, затем продолжил натирать доску.
— Сейчас этих психологов-всезнаек пруд пруди. Им нужно как-то зарабатывать себе на жизнь, вот они и придумывают всякую ерунду.
— Можете критиковать эту теорию, если вам так легче, но она изменила мою жизнь. — С этими словами Келли повернулась и направилась к выходу.
Джо делал вид, будто работает, пока она не скрылась из виду, затем прислонился спиной к стене и закрыл глаза. Почему он позволяет этой женщине учить его, как нужно жить? Он задавался этим вопросом с того момента на кухне, когда она предложила ему поговорить об Энджи.
Сначала он разозлился на Келли, но в глубине души понимал, что когда-нибудь ему придется это сделать. В конце концов, Мэй дочь Энджи и однажды спросит о своей матери. Хватит ли ему самообладания все ей рассказать?
Келли хочет, чтобы он начал прямо сейчас, но она не знает, что случилось тогда в джунглях. Сможет ли он когда-нибудь объяснить маленькой девочке, как и почему умерла ее мать? Будет ли Мэй винить его в ее смерти?
Почему должно быть иначе? Он же винил себя в том, что не смог уберечь возлюбленную.
Но, разумеется, Келли права. Имя Энджи связано не только со смертью, болью и страданиями. Они провели вместе много незабываемых счастливых минут. Были любовь, музыка, цветы, катания на лодке по озеру, купание в водопадах. Ему пора начать думать об этой части прошлого, а не о той, которая сводит его с ума.
Заканчивая натирать доску, Джо обнаружил, что насвистывает себе под нос какую-то мелодию. Он знал, что это старая песня, но не помнил ее названия. Затем ее начало само всплыло у него в голове: «Когда тебе грустно, делай вид, что тебе весело».
Он раздраженно застонал. Даже собственный мозг был против него.
Келли недолго отсутствовала, даже несмотря на то что на обратном пути заехала в магазин за детским питанием.
Когда она вошла в дом, ей показалось, что что-то не так. Она прислушалась. Ничего. По крайней мере, Мэй не плакала.
Она направилась в детскую, но вдруг что-то ее остановило. Какое-то шуршание. Звук доносился из кабинета.
Поставив на пол сумки, Келли на цыпочках прошла по коридору и легонько толкнула дверь кабинета. Она беззвучно приоткрылась, и Келли увидела высокую загорелую блондинку с роскошными формами, роющуюся в папках на полке большого деревянного стеллажа. Одновременно с этим она тихо разговаривала по мобильному телефону, прижав его плечом к уху.
— Говорю тебе, здесь нет даже книг об Амбрии. Ничего. Ни одного намека на то, что он может интересоваться этой страной.
26 
