30 
Орина удивленно смотрела на все это, а Хуарес сказал:
— Боюсь, теперь мы сами должны будем развлекать себя, потому что народ за окнами станет танцевать и петь в течение нескольких часов, — от этого никуда не деться.
Пока он говорил, раздались звуки музыки.
Это была совсем не та музыка, какую она привыкла слушать.
Необычные волшебные звуки заполнили ночь, и, казалось, весь мир затаил дыхание, вслушиваясь в мелодию индейской песни.
Орина мысленно вернулась к только что прошедшим церемониям.
Две разные религии скрепили ее узами брака с мужчиной, которого она ненавидела.
Сначала она молилась Богу, чтобы Он спас ее, не дал свершиться чудовищному браку без любви, но не помог ей.
Потом она преклонила колени перед Кецалькоатлем, индейским божеством, и теперь пыталась понять, откуда взялось воодушевление, охватившее , ее.
Может, так подействовали на нее слова индейского жреца или искреннее ликование окружавших ее людей.
Во время этой церемонии Орина испытала необыкновенное чувство святости всего происходящего.
Возможно, что-то магическое было в голосе жреца, или, быть может, в этом дивном вечернем свете скрывался сам Кецалькоатль, несущий свет Утренней Звезды.
Сейчас, сидя за столом, Орина пыталась внушить себе, что ее обманули, оскорбили, заставили войти в мир, которому она не принадлежит.
Но скоро это наваждение закончится, и все вернется в привычное русло.
Хуарес тем временем разлил в бокалы удивительное прозрачное вино и произнес тост:
— Конечно, в честь такого выдающегося события мы должны выпить за наше счастье. Две религии благословили нас сегодня. Может ли о чем-то большем мечтать человек?
В голосе ее суженого звучала издевка.
Поднимая свой бокал, Орина чувствовала, как сильно ненавидит его, и это чувство подавляло все остальные.
Она пыталась достойно ответить ему, но в голову, как назло, ничего не приходило.
В пещере воцарилась тишина.
И Орина подумала в этот миг, что, какие бы благословения ни получила она от двух богов, сейчас она целиком и полностью находится в руках дьявола.
Глава 6
Солнце еще не встало, оно лишь чуть зарумянило край неба.
Орина могла слышать, как поют мужчины, поднимаясь в гору, чтобы возводить дамбу.
Хуарес отвел ее туда вчера, на следующий день после свадьбы.
То, что она увидела, глубоко поразило ее.
— Думаю, тебе любопытно знать, — сказал он тогда своим обычным равнодушным тоном, — куда пойдут твои денежки. Пойдем, я покажу тебе.
Это означало, что встать придется очень рано, потому что работа спорилась лучше всего, когда солнце еще не начало палить.
Они долго взбирались на гору, и по пути Орина прокляла все на свете за то, что согласилась на это.
Но с вершины ей открылось нечто восхитившее и поразившее ее.
Русло реки уже стало меняться благодаря деньгам самого Хуареса, вложенным в это строительство.
Река стекала с горы и, по-видимому, до какого-то древнего землетрясения имела природный сток в долину.
Но теперь она обрывалась небольшими водопадами на противоположном склоне горы.
Возводя маленькие дамбы, Хуарес сделал первые шаги к воссоединению этих разрозненных водопадов в единую водную систему.
Оттуда вода будет попадать в главную дамбу, строительство которой планировали начать, а уже из нее — в долину.
Сначала Орине показалось странным, что река течет так высоко в горах, но Хуарес сказал, что для горных районов Мексики это обычное явление.
Племена, живущие в восточной части гор, без этой речушки были бы обречены на смерть и потому борются за воду.
Орина смотрела на людей, копошащихся внизу, и обратила внимание на изначальный путь русла.
Река бежала с горы вниз, пересекала долину и направлялась прямо к Садаро, превращая землю по обеим берегам в оазис.
Продолжая рассказывать о своих грандиозных планах, Хуарес заметил, что люди работают на строительстве бесплатно.
Они трудятся для будущего, для своих детей и внуков.
Они знают, что никогда не уйдут с этой земли, принадлежащей им уже многие века.
Их привязанность к этому мало приспособленному для жизни краю так сильна, что никому не удастся убедить их перебраться в другое место.
— И они лучше умрут, чем уйдут с этой земли? — спросила Орина.
— Именно, — ответил Хуарес. — Они считают, что в любом другом месте будут чувствовать себя чужаками…
30 
