47 
Она как сквозь вату слышала чей-то голос. Ей пришлось изо всех сил напрячь слух, чтобы расслышать слова.
— Виржини, ангел мой, любовь моя. Проснись, милая. Прошу, посмотри на меня.
Голос был знакомым, она никак не могла уловить смысл слов. Джинни попыталась открыть глаза, но это требовало слишком много усилий. К тому же у нее так сильно болело все тело, как будто ее били палками. Ей так хотелось уснуть, ни о чем не думать и скользнуть в блаженную темноту, но настойчивый голос не давал ей отключиться.
— Милая, моя, родная, — звал ее знакомый голос. — Очнись.
Раздавались и другие голоса, но она узнала только Силлу, звавшую ее напряженным голосом.
— Джинни, пожалуйста, поговори со мной! Скажи, что с тобой все в порядке.
Когда она наконец подняла непослушные веки, она увидела, как солнечный свет из раскрытого настежь окна освещает светло-голубые стены.
«Где я? Что со мной случилось?» — не понимала она.
Она медленно повернула голову, пульсирующую болью, и увидела небритого, взъерошенного Андре, прикорнувшего в кресле рядом с ее кроватью.
Он выглядел ужасно, и ее сердце мгновенно наполнилось любовью и жалостью к нему. Она практически перестала ощущать боль, вспомнив, что он ей недавно шептал. Но она тут же вспомнила, что это был всего лишь сон.
Она едва слышно прошептала его имя охрипшим голосом, но он услышал и мгновенно открыл глаза. Он молча смотрел на нее, а потом вскочил с кресла и помчался к двери.
— Филипп! — крикнул он.
Через несколько секунд комната наполнилась людьми во главе с худым смуглым мужчиной с живыми карими глазами и козлиной бородкой. Он светил Джинни в глаза чем-то вроде карманного фонарика, измерял ей кровяное давление, прежде чем спросить на правильном английском, знает ли она, какой сегодня день. Джинни потребовалось некоторое время, чтобы ответить, сразу сообразить она не смогла.
— Вы знаете, почему вы здесь? — продолжал спрашивать доктор. — Что с вами случилось?
Мгновение Джинни молчала, а потом словно занавес приподнялся с ее затуманенного мозга: она вспомнила, как ее толкнули…
— Я упала, — прохрипела она. — С лестницы.
— Хорошо. — Он одобрительно кивнул. — Вы сильно ушиблись, но ничего не сломали. Вы меня понимаете?
— А ребенок? — с трудом выдохнула Джинни. — Я потеряла ребенка?
— К счастью, нет. — Он позволил себе улыбнуться. — Как я уже сказал Андре, падение не всегда приводит к выкидышу. Жизнь ребенка в полной безопасности. Нет, наша главная забота сейчас — ваше сотрясение мозга. Мы проведем еще несколько тестов, но внутреннего кровотечения нет, так что ваши повреждения не слишком серьезны.
— Андре… я должна поговорить с ним. Он кое-что должен знать. Это очень важно.
Доктор укоризненно пощелкал языком.
— Гораздо более важно, чтобы вы как следует отдохнули, мадемуазель. Но я разрешу вам ненадолго увидеться с женихом, если вы примете обезболивающее и снотворное. Вам обязательно нужно поспать, когда Андре уйдет.
Джинни послушно проглотила таблетки.
Вошедший в комнату Андре выглядел так, словно не спал несколько суток кряду. Кажется, доктору стоит прописать снотворное и ему тоже. Андре взял стул и присел рядом с ее кроватью.
— Филипп сказал, ты просила меня зайти, — слегка заикаясь, проговорил он. — Ты хотела мне что-то сказать?
— Это Моник Шалу, — выдохнула она, нервно теребя край одеяла. — Я застала ее в офисе уничтожающей банковские выписки. Она крадет деньги, и, вероятно, довольно много. Я собиралась сказать тебе об этом, когда упала…
Повисло напряженное молчание, и когда Джинни осмелилась взглянуть на Андре, то увидела, что он был смертельно бледен. Неудивительно: это последнее, что захочешь узнать о человеке, которому доверял много лет.
— Думаю, ты имела в виду: когда тебя толкнули, — уточнил он. — Моник призналась и в этом тоже.
— Призналась? — эхом повторила она.
— Ну да, — сказал он. — В данный момент она дает полиции показания.
— Ты не должен ей позволить сделать это! — Джинни попыталась сесть на кровати, но не смогла. — Она собирается говорить о Силле гадости в суде! О ее замужестве… Это будет ужасно для всех.
Он пожал плечами.
— Моник — ужасный сноб, это и так все знают. И если папа одобряет брак — а он одобряет, — что еще имеет значение?
— Конечно. Ты совершенно прав, — едва слышно проговорила она. Она немного помолчала, чтобы взять себя в руки. — Как ты узнал о Моник?
47 
