37 
– Я не выйду… за него замуж! Ни за что! – пробормотала она.
И почувствовала себя так, словно ее заперли в тюрьму, из которой не выбраться.
Она, должно быть, просидела так больше часа, когда распахнулась дверь и вошла нянюшка.
– Что вы здесь делаете, мисс Ноэлла? – воскликнула она. – Я-то думала, вы внизу, да и лакеям так сказала. Они повсюду вас ищут!
– А что случилось? – спросила Ноэлла.
При виде нянюшки она встала и поспешно подошла к туалетному столику, чтобы старушка не увидела следы слез и не догадалась, что она плакала. Однако голос, должно быть, выдал ее, поскольку нянюшка, подойдя поближе, обеспокоено спросила:
– Что случилось, моя хорошая? Что вас так расстроило?
Но у Ноэллы больше не было сил говорить о случившемся.
– Зачем… я понадобилась?.. – не отвечая на вопрос, поинтересовалась она.
– Его светлость получил плохие известия.
– Плохие известия? – переспросила Ноэлла.
– По-моему, он оставил вам письмо, – вспомнила нянюшка. – Подождите минутку, я его принесу.
Нянюшка вышла из комнаты, а Ноэлла задумалась над тем, зачем графу понадобилось ей что-то писать.
И пришла к неутешительному выводу, что если его светлость и написал ей, то лишь затем, чтобы лишний раз напомнить о своем решении по поводу сэра Стефана.
– Как я их обоих… ненавижу! – сказала Ноэлла своему отражению в зеркале.
Но при этом ей показалось, что она лжет сама себе. К графу она испытывала какие угодно чувства, только не ненависть. Ей нравилось быть с ним рядом, нравилось слушать его. По правде говоря, основная причина ее восторженного отношения к замку заключалась в том, что именно граф был его владельцем. А теперь он все испортил…
Хотелось броситься к нему и крикнуть, что так нечестно, что он не имеет права вести себя с ней, словно она его собственность, что она никогда не будет выполнять любую его прихоть. Но в этот момент в комнату вошла нянюшка.
– А они-то искали вас в музыкальном салоне, – сообщила она. – Пришлось мне спуститься по лестнице да еще по коридору пройтись, чтобы их отыскать.
Говоря это, она протянула Ноэлле письмо. Ноэлла взяла его – на конверте четким прямым почерком графа было написано ее имя.
Сердце Ноэллы испуганно забилось. Дрожащими руками вскрыла она конверт, и буквы запрыгали у нее перед глазами. С трудом взяв себя в руки, Ноэлла стала читать.
«Дорогая Ноэлла,
Только что я получил печальное известие: скончался дядя Роберт, младший брат отца. Дом его находится в двадцати милях от нашего замка, и его жена попросила меня приехать к ней тотчас же.
Не поехать я, естественно, не могу, а посему сегодня вечером меня дома не будет. Приеду я завтра утром, как только договорюсь насчет похорон.
Поскольку мы будем в трауре, это означает, что решение вопроса о вашем замужестве пока откладывается. Предлагаю вам не терзать себя понапрасну. Мы все обсудим после моего возвращения.
Ваш любящий брат Линдон».
Ноэлла прочитала письмо – и словно солнце вышло из-за туч. Она уже достаточно изучила Линдона, чтобы понять: его слова насчет замужества не что иное, как извинение.
Теперь у нее появилась надежда, что граф будет более сговорчивым. Может быть, даже удастся убедить его, что если ей и придется когда-нибудь выходить замуж, то не обязательно за сэра Стефана, каким бы привлекательным этот брак ни казался графу.
Она еще раз прочитала письмо и уже совершенно другим тоном спросила нянюшку:
– А его светлость… уехал?
– Да, с полчаса назад, – ответила та. – Кажется, он искал вас, но не нашел и уехал, не попрощавшись.
Ноэлла вздохнула с облегчением. Еще раз увидеться с графом после их ссоры было бы свыше ее сил. Теперь она освобождена от разговоров о ее замужестве по крайней мере до завтрашнего дня, а по большому счету, до того момента, когда они снимут траур.
– Его светлость сообщает мне, – сказала она нянюшке, – что умер его дядя Роберт.
– Знаю. Мистер Джонсон уже сказал мне об этом, перед тем как я поднялась к вам наверх, – ответила нянюшка. – Больной он был человек, но похоже, все его любили.
– Сколько же времени нам придется носить по нему траур? – спросила Ноэлла.
Для нее это был очень важный вопрос, и она с нетерпением ждала ответа.
– Думаю, месяца четыре, а то и все полгода, – ответила нянюшка. – Спросите у его светлости. В каждой семье свои взгляды на этот счет.
37 
