6

Эмили с грустью сознавала, что гибель Марка, совпавшая по времени с ее внезапной болезнью, полностью опустошила ее. На эти несчастья наложились женитьба отца, его решение обосноваться под старость во Флориде и согласие Джека принять предложенное ему место в Калифорнии. Все эти эмоциональные удары окончательно выбили почву у Эмили из-под ног.

Ей пришлось приложить немало усилий, демонстрируя бодрость в ответ на обеспокоенность отца и брата из-за того, что они покидают ее в столь непростой жизненный период. Эмили понимала: отец передал ей во владение дом при искреннем одобрении Джека, поскольку этот шаг являлся для них своего рода отступным.

«В общем-то, им не в чем себя упрекать, — размышляла Эмили. — Мамы уже двенадцать лет как нет. Папа с Джоан встречаются уже пять лет, и им обоим под семьдесят. Они оба обожают ходить под парусом и вполне заслужили право предаваться любимому увлечению хоть круглый год. Да и Джеку нельзя было упускать такую работу, ведь ему надо заботиться о Хелен и о двух малышах».

Убеждая себя таким образом, Эмили, однако, признавала, что разрыв регулярных отношений с отцом, братом и его семьей значительно осложнил ее привыкание к новой жизни после смерти Марка. Разумеется, обретение дома пошло ей на пользу: это «возвращение в родные пенаты» немало способствовало душевному исцелению. Соседи, оставшиеся здесь со времен детства Эмили, были ровесниками не ей, а ее отцу. Но многие дома перепродали молодым семьям с маленькими детьми. Единственное исключение среди новоселов составлял тихий человечек, снимавший жилье в непосредственной близости от Эмили. Однажды он застенчиво признался, что может починить абсолютно все и если вдруг возникнет такая необходимость — он к ее услугам.

Эмили хотела без обиняков ему отказать: ей не нужны были эти недвусмысленные навязывания под предлогом помощи, в которой она совершенно не нуждалась. Однако месяц за месяцем если она и встречала Зака Лэннинга, то лишь изредка, когда они утром выходили в одно и то же время на работу или вечером приезжали домой. И Эмили, успокоившись, ослабила бдительность.

Итак, ей поручили процесс над Олдричем, и несколько недель она долгие часы вдумчиво изучала материалы дела. Вскоре ей поневоле пришлось установить такой порядок: в пять часов стремглав нестись домой, быстренько выгуливать и кормить Бесс, затем мчаться в кабинет и сидеть там до девяти или десяти вечера.

Эмили была даже рада тем высоким требованиям, которые предъявляла к ней работа: так у нее оставалось меньше времени на горестные воспоминания. Чем больше Эмили узнавала о Натали, тем больше видела между ними общего. Они обе вернулись в дом своего детства, только Натали привел туда разбитый брак, а Эмили — разбитое сердце. Эмили скачала себе на компьютер массу разнообразных сведений, касавшихся жизни и карьеры известной актрисы. Она думала, что Натали — натуральная блондинка, но из первоисточников выяснилось, что Райнс, когда ей было едва за двадцать, изменила цвет волос с темного на белокурый. Рассматривая ее снимки, сделанные в юности, Эмили поразилась той неожиданной схожести, которая обнаружилась в их чертах. Оказалось, предки Натали вышли из того же ирландского графства, что и дед и бабка Эмили; этот факт натолкнул ее на забавную мысль: если перенести их на четыре-пять поколений в прошлое, возможно, они бы считались там «целовальными кузинами» — ирландское выражение для родни, которую принято целовать при встрече.

Эмили всегда нравился процесс подготовки дела к суду, и она ничего не имела против долгих бдений в своем рабочем кабинете, но почти сразу сделала вывод, что гонки с работы домой и обратно ради Бесс отнимают непозволительно много времени. К тому же ей было совестно, что ее любимица не только сидит одна целый день, но еще и вечером лишена компании.

  7