14 
У нее была длинная лебединая шея, и он подумал, не будь девушка такой тощей, она была бы очень привлекательна.
Она не проявила интереса к меню, которое положил перед ней гарсон, одновременно вручивший Уоррену второй экземпляр.
— Вы предоставляете мне сделать заказ? — спросил он.
— На ваше усмотрение.
Глядя на нее и стараясь не обнаруживать чрезмерного любопытства, Уоррен убедился в правильности своего предположения: девушка страдает от недоедания и фактически находится на грани голодной смерти.
Он видел выпирающие косточки на ее запястьях, худобу ее пальцев и острую линию подбородка, на что обратил внимание раньше.
Ее глаза казались неестественно большими, и он понимал, что она необыкновенно хороша собой, без преувеличения ее можно было бы назвать прекрасной.
Зная, что это блюдо можно приготовить очень быстро, он в первую очередь заказал холодный суп виши, известный своей калорийностью.
За ним последовало блюдо из курицы, по словам официанта, фирменное в его заведений.
— Кажется, я припоминаю: оно было фирменным много лет назад, когда я приходил сюда.
— В таком случае я очень рад приветствовать вас здесь снова, месье! — прозвучало в ответ.
Затем Уоррен заказал бутылку шампанского, дав понять, что ее следует принести немедленно.
Когда гарсон взял у него карту вин, Уоррен посмотрел на девушку и с улыбкой сказал:
— По-моему, нам пора представиться друг другу. Меня зовут Уоррен Вуд.
После некоторого смятения она промолвила:
— Мое имя Надя.
— И только?
— Черингтон.
— Значит, вы англичанка?
Но, даже спрашивая, он был уверен, опять же благодаря своей интуитивной проницательности, что, хотя ее английский язык безукоризнен, внешность отрицает ее английское происхождение.
Не было ничего, что могло бы дать Уоррену прямую подсказку, но он непоколебимо стоял на том, что в жилах этой девушки течет и кровь какого-то другого народа.
Однако Уоррен счел бестактным ставить под сомнение что-либо, сообщаемое ею, и потому изрек:
— Теперь, когда мы познакомились, могу я предположить, что вы делаете в Париже и почему так стремитесь его покинуть?
Видимо, его манера выражаться слегка позабавила ее. Она, как показалось Уоррену, чуть-чуть улыбнулась, прежде чем ответила:
— Вы обещали, что мы будем говорить… о вас!
— Очень хорошо, и я сдержу слово. Кстати, позвольте заметить, я привык всегда выполнять данные мною обещания.
Он вновь хотел заверить ее в том, что в любой момент позволит ей уйти, как только она захочет, ибо не строит каких-либо других планов относительно нее.
— Я прибыл в Париж, — продолжал он, — сегодня вечером из Африки, и первое, что я сделаю завтра утром, — уеду в Англию.
— Вы посетили Африку? Что вы там делали?
— Я был в экспедиции вместе с другом, который пишет книгу о племенах Северной Африки, главным образом о берберах. Мы побывали в местах, где никто никогда до этого не видел белого человека, и едва не сложили там свои кости.
— Похоже, там было очень опасно!
— Очень! Однако — я уже вам об этом говорил — путешествие излечило меня от желания покончить с собой.
Она посмотрела на него оценивающим взглядом, исследуя его элегантный костюм, и, вероятно, сделала какие-то выводы.
Спустя секунду она сказала:
— Вы не выглядите как человек, у которого… есть основания… пожелать себе… смерти.
— Есть и другие основания для самоубийства наряду с безденежьем!
— Да, наверное, есть, — согласилась она, — но оказаться совсем без гроша… и одной — это… более чем страшно!
Тон, каким она произнесла «одной», заставил Уоррена понизить голос.
— Кого вы потеряли?
— М-мою мать.
— И у вас нет отца?
— Мой отец… умер.
Ее голос дрогнул на последнем слове, и Уоррен почувствовал, что обстоятельства кончины ее отца связаны с какими-то слишком мучительными воспоминаниями.
— И у вас нет других родственников, которые могли бы о вас позаботиться?
— Н-нет… в Париже нет.
Было совершенно очевидно — у нее нет денег, чтобы уехать куда-либо, и он заметил:
— Кажется невероятным, чтобы кто-нибудь в этом переполненном городе не имел друзей, родственников или знакомых.
Она отвернула лицо, как бы не желая отвечать, и он увидел, что у нее очень длинные, темные ресницы.
— Тогда, наверное, — непринужденно произнес Уоррен, — я был послан в качестве вашего ангела-хранителя, чтобы спасти вас от самой себя.
14 
