очень нудно 
35 
– Вам еще не надоели окрестности Жируара, шевалье?
– Отнюдь. – Теодор жмурился на солнышке, как сытый кот. – Здесь дьявольски живописно. В последние годы я разучился обращать на это внимание, и вот сейчас привыкаю заново.
– Несколько пугающий опыт. За это я и не люблю войну, – созналась Камилла. Надо сказать ему об этом рано или поздно, так почему не сейчас? – Война не только отнимает у нас близких людей, она отнимает людей у них самих. Они видят только дым, кровь, туман над полем сражения, вражеские штандарты... Солнца они не видят, цветов, холмов. Мне кажется, на войне люди тупеют. Я не права?
– Отчасти правы. Однако многие считают войну настоящей жизнью.
– И вы?
– Для меня все по-другому. Настоящая жизнь – не только и не столько война, мадам.
– А что же это такое? – прищурилась Камилла.
– Любовь, – вырвалось у Виллеру, видимо, прежде, чем он успел как следует подумать. – В первую очередь, сударыня.
– Любовь? – Камилла пристально посмотрела на своего спутника. Она была ошарашена и изо всех сил старалась это скрыть. Она не думала, не мечтала, что он так ответит. Он все время такой... такой... – И как вы поняли это, Теодор? Когда вы выезжали на поле брани, смысл вашей жизни тоже был в любви? Или вы все-таки думали о битве?
– Я думал прежде всего о том, за кого и за что я бьюсь.
– За что же?
– За Францию, за великолепного герцога Энгиенского и за тот образ, что носил тогда в сердце.
– Образ! – Камилла воспользовалась возможностью прояснить этот вопрос раз и навсегда. – Марго. Вы до сих пор храните его в сердце?
– Нет, – Теодор покачал головой, – мне кажется, он растаял, но память о нем сохранилась. Я любил, я жил не зря.
– Боже, наверное, вы правы, – пробормотала Камилла. Неужели ее работа над собственными ошибками была не напрасной?
Она чувствовала себя так, будто много лет пряталась в каморке, опасаясь выйти в огромный мир, а потом пришел некто и вывел ее на солнце, на воздух, и вот она стоит, ошеломленная, босиком на земле, и это прекрасно.
Общество Камиллы, разумеется, было очень приятным. Сопровождать ее в поездке по многочисленным делам не доставляло Теодору ничего, кроме удовольствия и лишь малой толики беспокойства: вдруг он не сможет в одиночку защитить госпожу де Ларди или в Жируаре что-нибудь случится. Обязанности начальника охраны замка в его отсутствие исполнял Жюре, которому Виллеру достаточно доверял. Он не сомневался: если случится нечто экстраординарное, Арман ему доложит, а ориентироваться по ситуации Жюре умел.
Все имеет свойство заканчиваться – и дела Камиллы закончились тоже. В середине холодно-прозрачного мартовского дня Теодор и госпожа де Ларди вернулись в Жируар, как раз к обеду. За стол они сели втроем: конечно же заглянул на огонек аббат де Вильморен, дабы разделить с приехавшими трапезу. Прежде чем вкусить постный, но восхитительно вкусный обед, Теодор выслушал краткий доклад Жюре, который звучал как «докладывать нечего». Правда, при этом Арман сосредоточенно разглядывал верхнюю пуговицу на камзоле Теодора, стараясь не смотреть тому в глаза. Виллеру счел подобную застенчивость следствием тайных ночных свиданий Жюре с одной из поварих Камиллы. Он не поощрял подобное поведение, но все же не осуждал взаимную приязнь и предпочитал закрывать глаза на невинные прегрешения своих людей, потому Жюре был отпущен с миром.
Анри отчего-то казался замкнутым и отстраненным, на шутки Камиллы отвечал невпопад, смотрел в тарелку, но, судя по всему, видел там не овощи и рыбу, а нечто иное. Он поинтересовался поездкой Камиллы, едва ли услышал ответ, не доел сладкое и откланялся. Озадаченный Виллеру проводил молчаливого аббата до дверей, Анри рассеянно пожал ему руку и уехал, так и не объяснив ничего. Что ж, возможно, аббат всего лишь слегка прихворнул.
После ужина Камилла зазвала Теодора пить свой любимый чай, к которому он уже привык. Жируар начинал казаться ему домом – местом, где хорошо. И никакие неприятности не должны его здесь достать.
Аббат вновь говорил о том, что Людовик Тринадцатый умирает. Это не могло не волновать шевалье, как человека, который столько лет служил не себе, а стране и людям, делавшим историю. Будет ли смута после смерти короля? Сможет ли королева Анна при помощи итальянца удержать трон? Не начнут ли бунт обделенные властью принцы крови? И где в это время должен быть он, шевалье де Виллеру?
35 
