47 
Теодор отставил в сторону чашку и поднялся.
– Мне пора идти. Благодарю вас за чай и за общество. Приятное начало дня.
Он поцеловал ей руку и удалился, а Камилла от досады стукнула кулачком по подлокотнику. Ни одной подсказки, ни единой. Хоть бы намекнул или знак какой-нибудь дал, а то – словно стенка.
«Ничего, времени еще много. Посмотрим, чья возьмет».
Вечернее солнце окрашивало комнату в нежные цвета. Камилла подавила зевок: вот уже целых два часа она слушала разглагольствования заглянувшей с визитом соседки, госпожи де Леви-Мирпуа. Старушка очень мила, но чрезвычайно болтлива. А Камилле хотелось подумать о своем.
– ...А потом мы встретились с ним на балу у короля... Вы меня совсем не слушаете! – надула губки старушка.
– Что вы, вам показалось. – Камилла любезно улыбнулась.
Леви-Мирпуа удовлетворилась этим и продолжила щебетать. Больше всего Камилле хотелось сейчас встать и выйти, а еще лучше – выгнать отсюда эту невыносимую женщину и отдохнуть наконец. Или пойти сыграть с Теодором в шахматы.
Камилла скучала, и не в последнюю очередь оттого, что Виллеру не проводил с нею вечера в гостиной – был занят своими делами и вежливо отказывался от приглашений. Неужели заподозрил что-то? Она уже давно не чувствовала себя маленькой влюбленной девочкой и не предполагала, что когда-либо почувствует. Но Теодор... ох уж этот Теодор! После той пирушки с Анри он явно избегает ее общества. Что такого сказал ему несносный аббат?
...Сославшись на неотложные дела, Камилла оставила гостью в салоне, вышла за дверь и облегченно вздохнула. Наскоро отдав распоряжения насчет ужина, она закуталась в плащ и прошла в сад, где Виллеру проводил свою вечернюю тренировку.
Солнце уже почти село, и под сенью деревьев растекались мягкие сумерки. Звон шпаг далеко разносился в вечернем воздухе. Камилла остановилась, не доходя до площадки, где Теодор гонял своих людей. Сегодня он закреплял навыки неравного боя – один против троих. Как обычно, он был без камзола, и его белая рубашка молочно светилась в полумраке.
Против него сейчас стояли трое новичков, которых он взял совсем недавно и еще не успел натаскать как следует. Камилла, обладавшая отличной памятью, знала их всех по именам и прозвищам – Рыжий Жан, Фабьен и Николя Громила; у последнего были чудесные синие, как фиалки, глаза. «Старички» же расположились вокруг, отпуская шуточки, которые даме слышать не следовало бы, но Камилла в своей жизни слыхала и не такое.
– Фабьен! – прикрикнул Виллеру. – Не зажимай шпагу, как прекрасную девицу в углу, расслабь кисть! Сколько раз тебе говорить?
Охранники хохотали, что злило новичков, и они совершали ошибки. Теодор двигался стремительно и бесшумно. Камилла уже не раз поражалась этой его манере. Это было безумно красиво и страшно – человек превращался в убийцу, гибкого, ловкого. Наверное, такой темп ему нелегко давался. Теодор изматывал на этих тренировках не только своих людей, но и себя: ему непросто было драться левой рукой. Камилла помнила, как касалась его рук, когда он болел. Даже тогда они были сильными. Воспоминания о тех прикосновениях заставляли госпожу де Ларди кусать губы.
И все же одна мысль не давала Камилле покоя. Почему, если Теодор, даже едва оправившись от ран, может сражаться так, он покинул театр военных действий? Почему герцог отослал от себя верного офицера, столь искусного в ведении боя и охране? Что-то здесь не складывается.
Виллеру развернулся – стремительно, плавно, кончик его шпаги оказался у лица незадачливого новичка.
– Черт тебя побери, Николя! Ты что, зовешь меня прийти в твои объятия? – Новый взрыв хохота.
– Нет! – буркнул обиженный Громила.
– Тогда какого дьявола ты так раскрываешься? Ангард!
Камилла отошла чуть в глубь парка и присела на край скамьи под раскидистым деревом, чтобы наблюдать за тренировкой со всеми удобствами.
– Вы все болваны! – рявкнул Виллеру несколько минут спустя. – Я в обороне, вы в нападении! Почему я трижды убил вас всех? Фабьен, встань на мое место. Арман, займи его место в нападении.
– С удовольствием, шевалье, – хмыкнул Жюре, становясь вместе с нападающими. Виллеру отошел в сторону, присел на скамью, поморщившись. Камилле смертельно захотелось приласкать его, изгнать боль.
– Начинайте!
Жюре «заколол» Фабьена спустя несколько мгновений. Ох, как же она жалела, что не может сейчас присоединиться к тренировке! Когда-то Франсуа учил ее фехтовать, но потом необходимости во владении шпагой не возникало. Вот стрелять Камилла умела неплохо. Она сидела и прижимала ладонь к губам, чтобы не выдать себя неосторожным возгласом.
47 
