27 
За время беседы они успели затронуть много тем, и он убедился, что Тэлия была не только хорошо начитана, но и обладала оригинальным складом ума.
Она выглядела довольно молодо, но графу порою начинало казаться, что он разговаривает с леди Мельбурн или леди Холланд, которые были гораздо старше Тэлии и были известны в обществе своей образованностью.
Самой Тэлии этот вечер преподнес удивительную возможность пообщаться с человеком, который, как она успела понять, являл полную противоположность пустоголовым «красавчикам», что заходили в магазин миссис Бертон и вели бессодержательные разговоры, пока их спутницы примеряли шляпки.
Раньше она, бывало, представляла себе, каково это – сидеть за столом наедине с мужчиной и свободно высказывать свои взгляды, накопленные ею за последние три года.
Учителя, у которых Тэлия обучалась в Лондоне, едва ли не с упреком говорили ей о том, что совершенно не ожидали обнаружить у девушки мужской склад ума.
Со своим отцом она имела возможность разговаривать о многом, и это учитывая то, что сэр Дензил не был хорошим слушателем и предпочитал сам высказывать свое мнение окружающим.
Ее мать, напротив, превосходно умела слушать собеседника, но хотя Тэлия и обожала ее, она отдавала себе отчет в том, что мать никогда не интересовалась тем, что непосредственно не касалось ее личной жизни.
Возможно, одной из причин ее счастливого брака было то, что пока сэр Дензил говорил, мать Тэлии внимательно слушала, восторгаясь каждым его словом.
Но граф был, несомненно, умнее, хотя Тэлия и признавала, что он отличался упорством в своих убеждениях и искренне изумлялся, когда она с ним не соглашалась.
Таких оживленных споров у них вышло несколько, но теперь, когда в комнате больше не было слуг, она огляделась по сторонам и начала осознавать окружающую действительность.
Впервые за время ужина она почувствовала себя крайне неуютно.
Когда они вошли в дом, звучала музыка, раздавались голоса, а вокруг стояли слуги в одеждах алого цвета с массивными золотыми галунами.
Затем, к ее облегчению, они сопроводили их на второй этаж и указали комнату, где был накрыт стол на двоих.
«Если это и есть то, что называется отдельным кабинетом, – подумала Тэлия, – то я совсем не так его представляла».
В своем воображении ей представлялось нечто безвкусное и даже вульгарное, но этот кабинет был оформлен по французской моде в исключительно хорошем вкусе.
На стенах висели французские эстампы, диван и кресла были обиты парчой, а одна из стен, где, как поняла Тэлия, находилось окно, была скрыта за бирюзовыми занавесками весьма привлекательного оттенка.
Она подумала, что именно эти тона присущи картинам Франсуа Буше, и то, как обстановка отличалась от ожидаемой, явно прибавило девушке уверенности.
Граф помог ей снять плащ, и когда он коснулся ее, Тэлия сильно напряглась. Но в действиях графа не ощущалось ничего, кроме вежливости манер, и присев на диван, она снова сумела расслабиться.
– Бокал шампанского или вы предпочитаете мадеру? – поинтересовался граф.
Тэлия замешкалась.
– Боюсь, и то, и другое я пробовала слишком давно.
– Тогда, думаю, шампанского, – предложил граф.
Официант преподнес Тэлии бокал вина, которое та едва пригубила. Последний раз она ела несколько часов назад, а опьянеть стало бы для нее непростительной ошибкой.
Анна всегда собирала ей немного еды, которую Тэлия брала с собой в магазин миссис Бертон.
Другие женщины ненадолго покидали магазин, чтобы купить себе еды в ларьках, имевшихся на улице в изобилии, или же просто размять ноги.
Но Тэлия обещала матери, что никуда не будет выходить одна, да и не имела на это желания. Кроме того, в мастерской всегда имелось достаточно работы.
Будучи столь искусной в своем деле, Тэлия понимала, что миссис Бертон заставляет ее работать за двоих, и ей приходилось не только отделывать шляпки, но и продавать их.
Ужин был богат и изыскан, и Тэлия ломала голову над тем, как лучше описать Анне подаваемые им блюда, чтобы та смогла приготовить что-нибудь в этом роде для матери.
– Желаете что-нибудь еще? – спросил граф.
– Это было бы невозможно! – ответила Тэлия. – Будь я верблюдом, то после такого ужина могла бы не есть неделю!
– Вы слишком худенькая, – сказал граф. – Это дань моде или вам просто порою бывает нечего есть?
27 
