44 
Она принадлежала ему, она была частью его, и нежное прикосновение его руки подтверждало это. Атейла взглянула в лицо графа и поняла, что он думает о том же, что она.
Опустив ее руки, осторожно, словно боясь напугать ее, граф обнял девушку.
— Мне действительно больше ничего не надо знать, — сказал он. — Я знаю, что люблю тебя больше жизни, моя дорогая, ты моя, а все остальное не имеет значения.
Он говорил глубоким негромким голосом, медленно наклоняясь к ней. Наконец их губы соприкоснулись. Он нежно целовал ее. И от этого поцелуя ее сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди от счастья.
Любовь, о которой она мечтала, пришла к ней. Такая любовь, какая связывала ее родителей, такая, которая и есть главная драгоценность в жизни.
Граф прижал ее к себе. Его губы становились все более требовательными, более настойчивыми, и все-таки очень нежными. Этот поцелуй был так прекрасен, что слезы снова покатились по щекам девушки.
Он поднял голову.
— Не надо плакать, моя дорогая! Гоблины исчезли, больше они никогда не напугают тебя.
Она попыталась улыбнуться, но почувствовала, что больше не выдержит такого напряжения, и спрятала лицо на его плече.
— Я… я думала, мне придется уехать… и я больше не увижу тебя! — прошептала она. Его объятие стало еще крепче.
— Я бы никогда не отпустил тебя. Я был вне себя прошлой ночью, когда произнес эти безумные слова. Я знаю, что не могу жить без тебя.
Неожиданно он замолчал, потом заговорил снова, и голос его звучал невесело.
— Ты знаешь, несмотря на мою любовь, я не могу сейчас просить твоей руки. Но я дам Надин развод, которого она так жаждет.
Атейла подняла голову.
— Ты… что, действительно думаешь, что… я приехала сюда… с такими низкими целями?
— Зачем же ты приехала?
— Все гораздо… проще, чем ты думаешь, — ответила Атейла. — Графиня, как называют твою жену в Танжере, попросила отца Игнатия найти англичанку, с которой она могла бы отправить Фелисити в Англию.
Граф внимательно слушал, а его руки по-прежнему обнимали ее.
— Я была очень больна. В пустыне разбойники напали на наш караван… убили моего отца… и ранили меня… Меня подобрали и принесли в Танжер. Отец Игнатий приютил меня в миссии, главой которой он был.
— Так вот откуда эта страшная рана у тебя на плече, — воскликнул граф. — Я понял прошлой ночью, почему ты потеряла сознание, когда я дотронулся до нее.
— Она только что зажила, — ответила Атейла. — Я хотела вернуться в Англию, но у меня не было денег. И отец Игнатий отвел меня на виллу, где жила мать Фелисити. На следующий же день началось наше путешествие.
— Но, почему вдруг моя жена решила возвратить мне ребенка, которого три года назад так жестоко похитила у меня, — спросил граф.
— Графиня очень больна, и она говорила, что Фелисити осложняет ее отношения с Comte. А сама девочка… была… не очень счастлива с ним.
Она почувствовала, как замер граф, и испугалась, что он вновь начнет оскорблять Comte, как он делал это не раз, но тот промолчал. Тогда Атейла продолжила:
— Я согласилась с предложением графиня, потому что надеялась в Англии найти своих родственников, а деньги на дорогу графиня дала мне.
Она взглянула на кровать и добавила:
— Но к тому времени, как мы добрались сюда, деньги почти кончились. На кровати это все, что осталось.
Граф улыбнулся, а потом нежно сказал:
— И ты серьезно думала, мое сокровище, что сможешь уехать и жить на эти деньги?
— Мне было очень страшно, я не знала, куда идти, — призналась Атейла.
— Поверь мне, больше тебе не придется бояться. Теперь я все понял и умоляю простить меня за то, что я мог заподозрить тебя. И все из-за того, что ты необычайно красива и, конечно, так великолепно была одета.
Он замолчал, словно обдумывая что-то, потом сказал:
— Как же я глуп, что не догадался сразу, откуда у тебя такая дорогая и красивая одежда. Это моя жена подарила тебе?
Атейла кивнула:
— У нас отняли все. В миссии мне дали платье, но оно больше всего было похоже на безобразный серый мешок.
Граф засмеялся:
— Каким бы безобразным ни было твое платье, оно не могло скрыть красоту твоих волос, твоих глаз, твоего очаровательного маленького носика и твоих губ, мое сокровище. Они были созданы для моих поцелуев.
Он поцеловал ее требовательно и страстно.
— Сколько мужчин целовали тебя до меня?
— Никто, — ответила Атейла. — Раньше я… не встречала никого… похожего на тебя.
44 
