26 
Лекси недоуменно моргнула:
– Она вела себя гораздо более дружелюбно, чем обычно.
– Это верно. В ее жизни произошло так много изменений, теперь она уже бабушка. Я думаю, то, что ее собственная мать умирает, заставило ее посмотреть на мир по-другому. – Ксенон пожал плечами. – Мир не стоит на месте. Она поняла ценность времени.
Его пронизанные чувствами слова повисли в воздухе, и Лекси ощутила, как ее сердце заныло от новой боли.
– Нет, об этом нам не стоит забывать, – произнесла она.
Ксенон позволил своему взгляду пройтись по ее телу. Лекси сняла очки и смыла макияж. Теперь она выглядела невинной. Иногда Ксенону было сложно поверить, что ее детство было нелегким: временами Лекси не походила на молодую девушку, воспитанную в монастыре.
– Готова ложиться? – спросил он.
– А ты как думаешь?
– Тебе лучше не знать, что я думаю. Можешь устроиться поудобнее, я уйду и дам тебе достаточно времени, чтобы ты успела притвориться спящей.
Лекси ощутила, как ее лицо заливается краской, когда она поспешила забраться в кровать.
Неужели наступит конец света, если Лекси поддастся своим желаниям и займется с Ксеноном любовью? Она знала ответ. Если она сдастся, снова окажется под гнетом душевной боли.
«Так что можешь об этом забыть», – твердо сказала себе Лекси.
Она улеглась поудобнее, стала считать овечек и прислушиваться к шуму воды, доносившемуся из ванной. Возможно, она устала сильнее, чем предполагала: вскоре ее веки потяжелели. Или, может, Ксенон держался на расстоянии так долго, как мог. Лекси смутно понимала, что он вернулся в спальню, а она уже почти ступила в страну грез. Ей не было страшно.
Ксенон лег и немного подвинулся. Лекси осознала, как много места занимало его сильное, мускулистое тело. Казалось, прошла вечность с тех пор, как они в последний раз делили постель.
– Так, значит, мы будем лежать и притворяться, что спим?
Она медленно выдохнула:
– Я не собираюсь спрашивать, какой другой вариант ты можешь предложить.
– Ты будешь удивлена. Пододвинься ближе. – Ксенон потянулся, обхватил Лекси за талию и прижал к себе.
Лекси сделала вид, что пытается вырваться.
– Прекрати.
– Не делай из мухи слона, Лекс. Расслабься. Я просто хочу подержать тебя в своих объятиях, и все.
Она собиралась потребовать, чтобы Ксенон отстранился, перебрался на другой конец кровати и оставил ее в покое, но что-то остановило ее. Лекси забыла, как приятно чувствовать его теплое дыхание у себя на шее, и то, каким естественным было ощущение его сильных рук на ее теле. Она боролась с безумным желанием поудобнее устроиться в его объятиях, как делала раньше множество раз. Вместе с желанием пришло непонимание. Ксенон просто обнимает ее? Что это вообще значит?
Лекси закрыла глаза. Ее муж был твердым в своих убеждениях о том, что должно происходить в супружеской постели, – секс. Очень много секса. Эта часть их семейной жизни была просто восхитительна. Даже сейчас, лежа рядом с ним, Лекси вспоминала, насколько прочной была связь между ними.
Конечно же все это закончилось тогда, когда она во второй раз потеряла ребенка. Ксенон больше не соблазнял ее и покинул их супружескую постель, перебравшись в соседнюю спальню. Он объяснил свой поступок тем, что жене нужно время, чтобы восстановиться, но Лекси чувствовала лишь одиночество. И чем дольше они находились на расстоянии, тем легче становилось продолжать в том же духе. И через какое-то время она поняла: то, что случилось, было к лучшему. С тех пор Лекси больше не спала с Ксеноном.
– Расслабься, – упрямо повторил он.
– Если ты хочешь застать меня врасплох, то у тебя ничего не получится.
– Как жестоко с твоей стороны, Лекс, думать, что у меня есть какие-то коварные планы.
– Разве не так?
– По крайней мере, не сейчас. – Он медленно водил большим пальцем по ее покрытой шелком талии. – Расскажи мне, тебе понравился ужин?
– Какая часть ужина? Аппетитная греческая национальная выпечка и сырный пирог или та часть, в которой ты выразил свое удивительное мнение о работающих замужних женщинах?
Ксенон остановил движение своей руки у нее на талии. Лекси услышала, как он сделал глубокий вздох.
– Я не должен был запрещать тебе продолжать свою карьеру певицы, – сказал он.
Лекси уставилась в пустоту. Теперь, когда ее глаза привыкли к темноте, она начала различать очертания мебели в спальне.
– Никто не может запретить человеку делать что-то, если он по-настоящему этого хочет.
26 
