15 
Я почувствовала облегчение. Я поняла, что наконец он хочет рассказать мне о том, что уже столько времени мучило его.
— Я хочу услышать от вас, что вы согласны выйти за меня замуж, — продолжал он. — Вы ведь пока не ответили. Я вам не безразличен, вам хорошо со мной. Ведь правда, Кэтрин?
Я посмотрела на него и опять увидела, что между бровей у него залегла морщинка. У него был расстроенный вид, и я вспомнила те минуты, когда он, казалось, забывал о причине своей грусти, сбрасывал с себя уныние и становился веселым. И мне так захотелось прогнать из его жизни эту грусть, сделать его счастливым — так же, как я сделала здоровой Фрайди!..
— Конечно, вы мне не безразличны. И нам хорошо вместе. Если вы уедете…
— Вы будете скучать без меня, Кэтрин. Но не так сильно, как я без вас. Я хочу, чтобы вы поехали со мной. Я не хочу уезжать без вас.
— Почему вы так настаиваете, чтобы я ехала с вами?
— Как почему? Вы же знаете. Потому что я люблю вас и не хочу расставаться с вами.
— Но может быть, есть еще какая-нибудь причина?
— Какая же может быть еще причина? — спросил он, при этом избегая смотреть мне в глаза, и я поняла, что очень многое о его доме и о нем самом мне еще предстоит узнать.
— Вы должны рассказать мне все, Габриел. — Слова эти вылетели как бы сами собой.
Он придвинулся ко мне и обнял меня.
— Вы правы, Кэтрин. Есть вещи, которые вы должны знать. Без вас я не буду счастлив, а ведь мне… осталось совсем немного.
Я отпрянула.
— Что вы имеете в виду? — требовательно спросила я.
Он сел и, глядя в пространство перед собой, сказал:
— Мне осталось жить несколько лет. Я уже знаю свой смертный приговор.
Меня опять охватило раздражение, я просто не могла уже слышать его разговоров о смерти.
— Оставьте этот трагический тон и расскажите подробно, что все это значит.
— Все очень просто. У меня слабое сердце — это наследственное. Мой старший брат умер молодым. Моя мать умерла при родах, ее больное сердце не выдержало нагрузки, когда я появился на свет. Я могу умереть завтра… или через год, через пять лет. Но надеяться на большее нельзя.
Мне хотелось успокоить его, и он прекрасно видел, какое впечатление на меня произвели его слова, поэтому он задумчиво продолжал:
— Мне осталось не так уж много, Кэтрин.
— Не говорите так, — горячо возразила я. Я встала, чувства переполняли меня, я больше не могла ничего сказать. Я быстро пошла вперед. Габриел догнал меня и пошел рядом. Мы оба молчали, Фрайди бежала впереди, озабоченно оглядываясь на нас, склонив голову набок, и ее глаза умоляли нас, чтобы мы были по-прежнему веселы.
В эту ночь я почти не спала. Я не могла думать ни о чем, кроме Габриела, и о том, как я ему нужна. Так вот что делало его таким не похожим на всех, кого я знала: ведь я еще не встречала человека, приговоренного к смерти. Я так и слышала его голос. «Я могу умереть завтра… через год… или пять лет. Но надеяться на большее нельзя».
Я видела эти печальные глаза и вспоминала те моменты, когда он бывал счастлив. Я могла сделать его счастливым, сколько бы ему ни осталось жить — и только я! Как я могла забыть об этом? Как я могла отвернуться от человека, который так нуждался во мне?
В то время я была еще так неопытна, я не могла разобраться в своих чувствах. Я только знала, что если Габриел уедет — мне будет не хватать его. Он привнес в мою жизнь новые интересы, заставив меня забыть мрачный отцовский дом. Мне нравилось ощущать интерес к себе со стороны другого человека, который восхищался мной, особенно после равнодушного отношения моего отца и насмешек Фанни.
Возможно, я была влюблена. А может быть, в основе моих чувств к Габриелу лежала жалость. Но как бы то ни было — к утру я решилась.
Оглашение прошло в деревенской церкви, и Габриел уехал в Керкленд Ревелз, как я полагала, чтобы уведомить семью, а я тем временем занялась приготовлениями к свадьбе.
Перед отъездом Габриел официально попросил у отца моей руки. Отец был немного ошарашен таким развитием событий. Он заколебался, напомнив Габриелу, что я очень молода и что мы совсем мало еще знаем друг друга. Но поскольку я предвидела, что события могут принять такой оборот, я просто-напросто убедила отца, что твердо решила выйти замуж.
Отец выглядел обеспокоенным. Я-то знала: ему бы хотелось, чтобы дядя Дик был дома, чтобы посоветоваться с ним. Однако по-настоящему я не боялась, что встречу сопротивление. И действительно, спустя какое-то время отец сказал, что если я твердо решила, то пусть все будет по-моему. Затем он задал Габриелу несколько общепринятых вопросов относительно его положения и был вполне удовлетворен ответами. И здесь я впервые осознала, что войду в очень обеспеченную семью.
15 
