38

В четверг Ник Демарко вновь появился в офисе окружного прокурора в сопровождении своего адвоката Пола Мерфи. На этот раз атмосфера в кабнете капитана Ахерна была откровенно враждебной. Никаких рукопожатий, никаких выражений признательности за то, что он так быстро откликнулся на телефонный звонок с просьбой прибыть в офис безотлагательно.

Но Ника занимали другие проблемы. Ранним утром во вторник, после телефонного звонка обезумевшей от горя матери, сообщившей, что отца увезли в больницу с сердечным приступом, Ник вылетел во Флориду. К тому времени, как он туда добрался, проведенные обследования исключили возможность инфаркта, но отца не отпустили домой, опасаясь ухудшения. Когда Ник вошел в палату, мать бросилась к нему и с отчаянием обняла.

— Ник, я думала, мы его потеряли, — рыдала она.

Отец — точная копия Ника, только постарше — сидел с несчастным видом в подушках, бледный, с кислородными трубками в ноздрях и капельницей, подключенной к руке.

— Ник, ненавижу больницы, — вместо приветствия произнес он, — но, может быть, не так плохо, что все это, в конце концов, случилось. В машине «скорой помощи» я думал о том, что всегда хотел тебе сказать, только твоя мать не позволяла. Вот теперь ты все выслушаешь. Мне шестьдесят восемь лет. Я работаю с четырнадцати. Впервые в жизни я чувствую себя бесполезным, и мне это не нравится.

— Пап, я купил тебе ресторан, — запротестовал Ник.— Ты сам решил уйти на покой.

— Да, конечно, ты купил здесь ресторан, но тебе следовало бы знать, что для меня он не годится. В этом заведении я чувствовал себя не на своем месте. Больно было смотреть, как ты растрачиваешь Деньги попусту на всю эту вычурную и дорогущую еду. Я сотни раз видел, как такие рестораны открываются, а вскоре прогорают. Послушай меня, продай ты его или расширь меню нормальной едой, не все же хотят заказывать фуа-гра или икру.

— Доминик, тебе нельзя волноваться, — взмолилась мать.

— Мне приходится волноваться. Я должен сбросить этот груз, прежде чем у меня и в самом деле случится инфаркт. Холостяк месяца! Отвратительно было смотреть, как ты ликуешь. Можно подумать, тебя наградили Почетной медалью Конгресса. Пока я жив, скажу тебе: брось заниматься ерундой.

— Пап, я тебя понял. Верь или не верь, но на этот раз я прислушаюсь к твоим словам. Что мне сделать, чтобы ты был счастлив? Скажи мне, чего тебе хочется?

— Мне не хочется играть в гольф и не хочется сидеть на лужайке дорогого дома, где в любую секунду мне может проломить голову мяч от гольфа, потому что наш участок расположен рядом с шестнадцатой лункой.

— Пап, все это легко уладить. Что еще?

Ник надолго запомнит презрительный отцовский взгляд.

— Тебе тридцать два. Спустись на землю. Стань сыном, которым мы гордились бы. Прекрати куролесить с женщинами, которые шастают по клубам. И вообще, завязывай с клубным бизнесом! А то попадешь в беду. Найди себе хорошую девушку. Нам с матерью скоро по семьдесят. Мы прожили в браке пятнадцать лет, прежде чем Бог послал нам сына. Не заставляй нас ждать еще пятнадцать лет, прежде чем у нас появится внук.

Все это мысленно прокручивал Ник, пока они с адвокатом усаживались на жестких, неудобных стульях перед столом капитана Ахерна. Детективы Барротт и Гейлор сидели по обе стороны от капитана.

Расстрельная команда, подумал Ник. Взгляд, брошенный на адвоката, подтвердил, что Мерфи такого же мнения.

— Мистер Демарко, — начал Ахерн, — вы не говорили нам, что у вас есть «Мерседес-пятьсот пятьдесят»-седан, которым вы пользуетесь только в тех случаях, когда вас возит шофер.

Ник нахмурился.

— Погодите минуту. Если я правильно помню, вы спрашивали про машины, которыми я управляю сам. Я никогда не сажусь за руль седана. Когда я еду один, то беру «мерседес»-кабриолет или джип.

— И о шофере вы тоже нам ни слова не сказали.

— Я не видел причины упоминать о нем.

— Мы не согласны, мистер Демарко, — сказал Ахерн, — В особенности потому, что у вашего шофера, Бенни Сеппини, богатое уголовное прошлое.

Ник не смотрел на Пола Мерфи, но знал, о чем тот думает: «Почему мой клиент не посвятил меня в эти подробности?»

  55