очень нудно 
63 
Накануне исчезновения Мак вел себя как обычно, мы с родителями не заметили даже намека на какие-то изменения, но, может быть, кто-то другой заметил. Например, миссис Крамер? — спрашивала я себя. Со всеми этими уборками и стирками она регулярно бывала в его квартире. Во время нашего разговора она очень нервничала. Неужели увидела во мне угрозу? Что, если попытаться застать ее одну, без мужа, и разговорить?
Брюс Гэлбрейт ненавидит Мака. Что произошло между ними, откуда взялась эта ненависть? Ник предположил, что Барбара сходила по Маку с ума.
Быть может, Брюс просто ревнует или тогда, десять лет назад, случилось то, что до сих пор вызывает у него гнев?
Эти мысли заставили меня задуматься о поездке доктора Барбары Хановер Гэлбрейт на остров Мартас-Винъярд к больному отцу. Интересно, как долго она там пробудет. Я вспомнила, как бурно отреагировал Брюс, услышав о моем желании поговорить с ней. Меня осенило, что он, быть может, специально отправил жену из города, чтобы помешать мне, а заодно и полиции встретиться с ней. Тут я напомнила себе, что ее имя внесено в список близких друзей Мака.
Я убрала несколько тарелок в посудомоечную машину, прошла в отцовский кабинет и включила компьютер, чтобы посмотреть, не найду ли я там адрес и телефонный номер отца Барбары на острове Мартас-Винъярд. Я обнаружила две пары Хановеров — Джуди и Сид, Фрэнк и Натали — и одного Ричарда Хановера, проживавшего на Винъярд. Я знала, что мать Барбары умерла примерно в то время, когда девушка училась на последнем курсе, поэтому я рискнула и набрала номер Ричарда Хановера.
После первого же звонка мне ответил мужской голос. Трубку поднял человек пожилой, но, безусловно, еще бодрый. Я заранее продумала, что скажу:
— Я звоню из Нью-Йорка, цветочная компания «Клуни». Хочу уточнить адрес Ричарда Хановера. Мейден-Пат, дом одиннадцать?
— Совершенно верно, но кто решил послать мне цветы? Я не болен, не умер, и у меня не день рождения.
Судя по голосу, мужчина пребывал в здравии и благополучии.
— Ой, боюсь, я ошиблась, — быстро произнесла я, — заказ сделан для некой миссис Джуди Хановер.
— Никаких проблем. В следующий раз цветы, возможно, закажут и для меня. Приятного вам дня.
Положив трубку, я для начала устыдилась: оказывается, я превратилась в отъявленную лгунью. А затем я подумала, что доктор Барбара Хановер Гэлбрейт покинула Нью-Йорк вовсе не потому, что у ее отца случился сердечный приступ, ей просто не хотелось отвечать на вопросы о Маке.
Теперь я знала, что делать. Приняла душ, оделась и начала складывать вещи в сумку. Я должна вызвать Барбару на откровенный разговор. Если мама права и у Мака десять лет назад действительно случился срыв, то не заметила ли Барбара какую-то странность в его поведении, свидетельствовавшую о душевном заболевании? Я осознала, что отчаянно пытаюсь защитить Мака, если он действительно где-то там, живой, потерявший рассудок, совершает преступления.
Я позвонила на мобильный Эллиотту. Он ни разу не назвал меня но имени, лишь тихо пообещал перезвонить — значит, мама была где-то рядом и могла услышать.
Через полчаса он все-таки перезвонил, и я ушам своим не поверила.
— Твой детектив Барротт заявился сюда и хотел поговорить с Оливией. Я сказал ему, что мы будем разговаривать только в присутствии нашего адвоката, но тут Оливия прокричала ему что-то вроде: «Неужели вы не понимаете, что у моего сына был срыв? Неужели до вас не доходит, что он не отвечает за свои действия? Он болен. Он сам не знает, что делает».
У меня так пересохло во рту, что я могла лишь шептать без всякой на то необходимости.
— Что сказал Барротт?
— Он попросил Оливию подтвердить свои слова насчет душевной болезни Мака.
— Где мама сейчас?
— Каролин, у нее началась такая истерика, что я вызвал врача. Он сделал ей укол и сказал, что она должна несколько дней находиться под врачебным присмотром. Я собираюсь отвезти ее в чудесный санаторий в Коннектикут, где она сможет отдохнуть, ну и... получить врачебную помощь.
— Как называется санаторий? — спросила я, — Встретимся там.
— Седжуик-Мэнор, в Дарьене, только, Каролин, не приезжай. Оливия не хочет тебя видеть, и если ты все-таки будешь настаивать на свидании, она только больше расстроится. Она считает, что ты предала Мака. Обещаю позаботиться о ней. Я перезвоню, когда она там устроится.
Мне ничего не оставалось, как согласиться. Мама вновь подтвердила полиции свою уверенность в безумии Мака — для него ничего не могло быть хуже. После разговора я прошла к себе в комнату, достала пленку с записью и снова ее прослушала, ннимательно вглядываясь в клочок бумаги, на котором он написал печатными буквами свое послание дяде Девону. «ДЯДЯ ДЕВОН, СКАЖИ КАРОЛИН, ЧТОБЫ НЕ ИСКАЛА МЕНЯ». Звучал его голос:
63 
