21 
Она села в машину и позволила Норману прикрыть ей колени покрывалом. Завернувшись в меховую накидку, Карлотта ощущала себя настоящей королевой. Ей вспомнились слова Хани, что она ведет себя как королева, и она поняла, что та имела в виду. Общество Нормана, с его щедростью и постоянным желанием угодить ей, сделало ее совсем другим человеком, женщиной, достойной поклонения и обожания. Она перестала быть той смешливой, веселой Карлоттой, которая вбегала в гримерную после спектакля или вместе с Хани возвращалась домой на автобусе.
Карлотта удивительно тонко чувствовала настроение людей и атмосферу тех мест, в которых оказывалась. Орхидея на ее плече очень подняла настроение девушки, преобразив ее в некое неземное, эфемерное создание.
Когда ей предлагали купить мороженое, она легко могла перевоплотиться в уличного мальчишку и была готова шагать по улице, совсем по-детски облизывая рожок, не особенно задумываясь о том, как выглядит со стороны.
С Норманом она чаще всего вела себя степенно и уравновешенно. Причиной тому скорее всего был его возраст или ее подсознательное уважение к его состоянию и общественному положению.
Почему-то в обществе Нормана Карлотте было трудно говорить с ним и вести себя свободно. Часто ей приходилось едва ли не силой заставлять себя принимать участие в разговоре.
Обычно Норман брал инициативу на себя. Ей казалось, будто он заранее подбирал слова и темы для бесед и наперед взвешивал предполагаемые поступки.
Когда автомобиль подъехал к ночному клубу «Сайро», Норман крепко сжал руку своей спутницы.
– Ты рада меня видеть? – спросил он.
Этот вопрос удивил Карлотту. Норман никогда прежде не разговаривал с ней таким тоном.
Он поднес ее руки к своим губам и поцеловал. Когда он склонил голову, Карлотта заметила, что в его темных волосах серебрятся седые нити, а виски уже вообще основательно тронуты сединой.
Он немолод, сказала она себе.
Когда они вошли в «Сайро», их провели к уютному столику в уже полном посетителей зале. Играл оркестр. Среди танцующих было немало известных в Лондоне личностей. Они кивали или приветственно махали Норману рукой. Двое или трое мужчин, знавших Карлотту, радушно улыбнулись ей.
– Я слышал, что здесь – самое лучшее в Лондоне кабаре, – заметил Норман.
Он подозвал официанта и заказал бутылку шампанского.
Карлотта сняла меховую накидку, прикоснулась к орхидее у себя на плече и сказала:
– Я так и не поблагодарила тебя за цветы. Они хорошо смотрятся, правда?
Он посмотрел не на цветок, а на саму Карлотту и сказал:
– Ты выглядишь потрясающе!
Эти слова заставили ее вспомнить о другом человеке, который сказал ей то же самое и смотрел в глаза точно так же, как Норман сейчас.
Поняв, что замечталась, Карлотта поспешно повернулась к официанту, который предлагал ей меню.
– Что будем есть? – спросила она у Нормана. – Я, кажется, не очень голодна.
– Чепуха! – возразил Норман. – Ты сегодня не обедала и весь вечер работала. Позволь мне заказать что-нибудь для тебя.
– Ну, хорошо, закажи, пожалуйста.
Норман заказал для нее превосходный легкий ужин, и Карлотта подумала, как это приятно, когда кто-то принимает за тебя такие решения. Хани права, наверное, ей действительно нужен муж, человек, который будет любить ее и заботиться о ней.
Еще она подумала, что не станет возражать, если для этого придется оставить сцену. Наоборот, это даже облегчит ей жизнь. Карлотта понимала, что если она хочет добиться популярности, для этого придется много и усердно работать.
Она любила играть на сцене и тонко улавливала нужное настроение; могла произносить свои реплики так, чтобы они звучали естественно и доносили до зрителя смысл роли. Однако, следует признать, ей никогда не стать великой актрисой, никогда не стать знаменитой. У нее нет ни соответствующего таланта, ни должной целеустремленности, способной развить данный от природы актерский дар.
Как и всякая молодая девушка, Карлотта, конечно же, хотела стать известной актрисой, однако не прилагала для этого никаких усилий.
Музыка, голоса, приглушенный свет и золотистое искрящееся шампанское в бокале на какой-то миг вызвали у нее ощущение, что это и впрямь лучшая сторона жизни.
«Чего мне еще желать?» – спрашивала себя Карлотта, хотя какой-то сварливый внутренний голосок предупреждал ее, что этого недостаточно.
– Ну, поговори же со мной! – обратилась она к Норману. – Расскажи, чем сегодня занимался.
21 
