очень нудно 
46 
То есть она на это надеялась. Когда Эмори в третий раз повернула голову назад, чтобы посмотреть на дорогу позади, мужчина сказал:
– Расслабься, Док. За нами никто не гонится.
– Так как я новичок в смысле ограблений, я немного нервничаю. Откуда ты знал, что в кабинете врача не будет сигнализации?
– Я не знал.
Оцепенев от изумления, она сказала:
– А если бы сработала сигнализация? Нас бы поймали.
– Нет, не схватили бы.
– Ты думаешь, что мы улизнули бы из этого сонного городка на этом большом и подозрительном пикапе?
– Да.
– Невозможно.
– Нет. Возможно. Мне это уже удавалось.
Эмори не знала, что ей делать: ужаснуться его признанию или обрадоваться тому, что он умел избежать ареста.
– Я все еще не могу поверить, что ты – вместе со мной – нарушил закон.
– Не кори себя. Ты поступила правильно.
Эмори посмотрела на него, и он ответил на ее незаданный вопрос:
– Это как раз в духе твоей филантропии.
– Ты полагаешь, что мы делаем доброе дело?
– Тебе незачем ехать на Гаити или организовывать сбор средств, чтобы помочь нуждающимся. Здесь и сейчас ты сможешь помочь девочке-подростку.
– Если ее состояние таково, каким ты его описал, то ей нужно в больницу.
– Я предложил отвезти ее туда. Она отказалась.
– Почему?
Мужчина сосредоточился на том, чтобы вести машину по крутому склону, осторожно поворачивая руль, но Эмори решила, что он это сделал специально, только бы не отвечать на ее вопрос.
– Почему она отказалась? – повторила она.
– Она боится.
– Чего? Врачей? Больниц?
– Когда мы приедем, сможешь сама у нее спросить.
– Когда мы приедем, я позвоню девять-один-один.
– Желаю удачи.
– Ты мне помешаешь?
– Они тебе не позволят.
– Братья?
Он пробормотал что-то сквозь зубы, как показалось Эмори: «чертовы горцы».
– Если ты такого мнения о семье Флойд, тогда зачем ты с ними связался?
– А по-твоему, пусть девочка страдает?
– Конечно же, нет.
Понимая, что идет по тонкому льду, Эмори все-таки продолжила:
– Но я думаю, что ее состояние стало для тебя веским основанием, чтобы связаться с ними. Это шанс, которого ты не ждал, но за который ухватился. Если я не права, поправь меня.
Его обтянутые перчатками пальцы выпрямились, потом снова вцепились в руль, но он промолчал.
– Ты и раньше с ними бодался.
– Нет.
– Я тебе не верю. Ты сказал…
– Послушай, Док, ты можешь до посинения строить предположения, и ты все равно будешь неправа. Тебе следует знать лишь одно: я дал Лизе слово, что привезу помощь. Я держу свое слово.
– Ты дал мне слово, что отвезешь меня обратно, но я все еще рядом с тобой.
– Я обязательно это сделаю. Только не сегодня.
– Нет, разумеется. Этим вечером ты был слишком занят, взламывая кабинет врача и превращая меня в твою сообщницу.
– Я заставил тебя под дулом пистолета.
– Не совсем.
– Но почти. Если потребуется, можешь валить все на меня.
– Как? Я даже не знаю твоего имени.
Он посмотрел на нее.
– Ты начинаешь въезжать в ситуацию.
Мужчина говорил насмешливо-иронически, но в его словах была правда. Когда она попадет домой, как она все объяснит? Все то, что происходило с ней после того, как она пришла в себя в его горной хижине, казалось нереальным.
Такие приключения просто не могли произойти с такими, как Эмори. Среди ее знакомых не было никого, кто бы таким немыслимым образом покинул их мир и организованную жизнь. Или странное это новая норма? Видимо, так и было, потому что реальность стала сюрреализмом.
Или все-таки это была реальность? Разве не она вломилась в кабинет врача? Разве не ее подельник открыто признавал, что скрывается от властей? Разве она не ела за его столом, не пользовалась его мылом в его душе, не носила его одежду и едва не занялась с ним сексом?
Или она вот-вот проснется и окажется лежащей в постели рядом с Джефом в их красиво обставленной спальне с климат-контролем, где температура оставалась постоянной в течение всего года, где каждый день и каждая ночь были более или менее похожи на предыдущие и последующие, где никогда не происходило никаких катаклизмов? Может быть, она разбудит мужа, рассмеется и скажет: «Ты не поверишь, какой невероятный сон мне приснился?»
Но такой сценарий было трудно представить. Ей никак не удавалось сосредоточиться. Детали – текстура ее любимых простыней, цвет стен в спальне, звук негромкого похрапывания Джефа – были странно неразличимыми, тогда как профиль мужчины рядом с ней в пикапе был тревожно знакомым.
46 
