с удовольствием перечитала 
29 
– Голод, мой друг! – душераздирающе вздохнуло мое тело. – Голод, грозивший смертью всему Парижу!.. Главным виновником коего вы и являлись в глазах всего городского населения…
– Что за чушь?! – снова вскинулся бывший глава Комитета Общественной Безопасности.
– Это не чушь, – укоризненно покачал головой хозяин Тампля. – ВЫ виноваты в этом голоде. Вы – лично! Потому что вы, как самое главное лицо государства, отвечаете ЗА ВСЕ! И если бы я не решил проблему снабжения Парижа хлебом – вам бы давно уже отрезали голову и таскали ее по улицам, вздев на пику – по милому пролетарскому обычаю! Вы ведь меня понимаете?
– Вы ее решили? – подозрительно уставился на меня Баррас. Показательно обойдя тему своей виновности. – Каким образом?
– Выйдете отсюда – сами все увидите. Вас там, кстати, Тереза Тальен с госпожой Богарне дожидаются на выходе… Между прочим, в отличие от всех остальных ваших друзей – эти две женщины единственные, кто выступил в вашу защиту. Ходили, просили… Совершенно добровольно. Так сказать – ad libitum[4]. Цените…
2
– Что это на вас надето? – спросил Баррас.
Мы в это время как раз, посетив по дороге «офис» хлебозаготовительной конторы (где он-таки убедился воочию – что и как! – проблему поставки зерна в Париж я-таки разрешил), поднимались по подвальным лестницам наверх.
(Почему вдруг в тюремных застенках Тампля этот офис оказался? Так господа безымянные приговоренные поставщики как раз и выбрали вариант трудиться непосредственно по месту отсидки. А для технической работы привлекли своих же собственных приказчиков из прежних контор. Надо сказать – идея себя оправдала. Особенно в части повышения трудовой дисциплины и производительности труда… Ага…)
– Парадный мундир офицера воздухоплавательных войск.
Ну, еще бы он не обратил внимание… Известный щеголь. И любитель пышных одеяний. Видимо, именно на это расчет Наполеона и был… Вот только – в чем смысл этого расчета? Лично я так и не понял пока… А так… Да – приличную «парадку» удалось построить. По типу нашей, образца 1943 года (или когда там именно парадную-то ввели?). Глухой однобортный приталенный китель с воротником-стоечкой на двух крючках. С голубым кантом по швам, обшлагам и клапанам нагрудных карманов. И золотым шитьем по тому самому воротнику. (Ну куда денешься – эпоха все-таки, а я генерал! Погонов привычных тут еще нет, эполеты вводить – мне самому неохота, а так, в принципе – все очень даже неплохо сочетается с ярким трехцветным генеральским кушаком на поясе.) Цвет сперва хотел было сделать белый – да вовремя сообразил, что это будет знак самого махрового роялизма. Да и маркий слишком… Потому честно оставил обычный защитный. (Ну, мы ж военные воздухоплаватели-то?) Но к нему в комплект придумал синие штаны-бриджи (вот лампасов вводить не стал – пусть как-нибудь без меня до этого додумываются, не впечатляет меня подобный декор), заправленные в легкие сапоги. На груди – золотые «крылышки», знак рода войск, на рукаве – трехцветный шеврон Республики… В общем, говорю – ничего так… Хотя Наполеон и порывался добавить золотой канители. Но тут уж я уперся. Так что пришлось ему смириться…
– Странный покрой, – заметил, искоса глядя, Баррас. – Кажется, в английском стиле: слишком простые линии…
– Простота – основа функциональности! – отпарировал Бонапарт подхваченной у меня формулировкой. – В воздухе, среди строп, в тесной корзине аэростата, длинные фалды и пышные украшения только создают лишние трудности. Потому воздухоплаватель должен быть одет просто, но добротно. Вот как раз примерно так…
Хорошо все же, что я себе свою старую «наполеоновскую» шляпу оставил (ну забавно, конечно, но, как ни странно – вполне себе сочетается головной убор с остальной формой. Надо только малость привыкнуть…). А то бы, боюсь, вверг гражданина Барраса совсем уж в полный ступор по поводу происхождения фуражки… Да и не получилось у мэтра Роньона пока приличную фуражку пошить. Что тоже влияет, да…
Судя по выражению лица Барраса, он не убежден моим доводом, но возражать не собирается. Ну да и ладно, мне оно по барабану…
– Кстати – и вам рекомендую настоятельно обновить свою одежду, друг мой, – продолжает, между тем, свою речь Наполеон. Небрежным кивком обозначая превратившееся за время заключения в лохмотья облачение Барраса. (Ага… Так это он, что ли, именно ради того все и затеял? Чтобы затащить этого мэна к Роньону? Я, допустим, догадываюсь, с какой целью – поскольку сам отдавал распоряжения – но чего ради именно таким образом, уразуметь не могу…) – Я взял на себя смелость распорядиться, чтобы мой портной сшил вам костюм, приличествующий предстоящему визиту – вы не будете возражать, если мы по дороге заедем туда?
29 
