19 
— Взяли вы тогда его с собой или нет?
— Я ему объяснил, что если он все время будет трусить, то его обязательно убьют. Домой он может вернуться только с друзьями по оружию, а для этого ему надо воевать, как все они.
— Ну и как он, остался жив? — продолжал засыпать Волчьего Ветра своими вопросами Транквиллинов.
— Я его судьбой не интересовался, знаю только, что их отряд вышел из окружения.
Транквиллинов покачал головой:
— Смотрю я на вас, Александр Георгиевич, вы одержимый человек и чем-то похожи на наркомана. Наркоман не может жить без наркотика. Вы не можете жить, не играя со смертью. Сколько вы думаете ходить по острию ножа? Ведь можно и оступиться.
— В конце года я уйду в запас по выслуге лет.
— А сколько же вам лет? Для пенсионера вы слишком молоды.
— В декабре мне исполнится тридцать три года.
— Почему вы так быстро достигли права на получение пенсии?
— Я служил в Афганистане, потом в Чечне, где льготная выслуга лет, — ответил Махновский.
— Понятно, но я считаю, что вам можно было бы ещё служить и служить.
— Я все равно не собираюсь жить только на одну пенсию. Постараюсь найти работу, связанную с риском для жизни, чтобы не пришлось скучать.
— Такие специалисты, да тем более вашего класса, на гражданке всегда смогут найти себе работу, — заверил Волчьего Ветра Транквиллинов.
— Надеюсь!
— Вы женаты?
— Нет. Не было свободного времени, чтобы заниматься решением личных проблем.
— На гражданке у вас для решения личных проблем времени будет более чем достаточно.
Считая тему беседы исчерпанной, Волчий Ветер прилёг на своей полке. И прислушался к тому, что между собой стали говорить его попутчики.
До сих. пор молчавший Осипов обратился к Транквиллинову:
— Тарас Кондратьевич, можно мне теперь задать вам пару вопросов, касающихся Чечни?
— Задавай. Если смогу, постараюсь ответить, — устраивая поудобнее ногу в гипсе, разрешил тот.
— Все жители страны являются налогоплательщиками. Кто платит налог в двенадцать процентов от своего дохода, а кто, как вы, все тридцать. Я не против того, чтобы с нас брали налоги. У государства много дыр, которые латаются деньгами налогоплательщиков. Нужно армию и флот содержать в хорошей боеготовности, и пенсии платить старикам, и зарплату учителям, врачам, военнослужащим, и на многое другое нужны государству деньги. Если президент и правительство распоряжаются деньгами налогоплательщиков, то скажите мне, они должны отчитываться перед нами, куда и на что потрачены наши кровные денежки?
— Конечно, должны, — заинтересовавшись темой, затронутой Осиповым, ответил Транквиллинов.
— Мы Чечне, как члену Федерации, оказываем финансовую помощь или нет?
— Оказывали, оказываем и будем оказывать. В прошлом году наше правительство направило в Чечню финансовую помощь в размере примерно триллиона рублей. Как заявил наш многоуважаемый президент Ельцин, он не знает, куда девались деньги в Чечне, на что там были потрачены. Меня такой контроль за деньгами налогоплательщиков никак не может устроить. Если наши деньги в Чечне пошли на выплаты пенсий, восстановление разрушенных предприятий, строительство жилья, то я буду считать, что они использованы на благое дело. Если же они пошли в карманы чиновников-казнокрадов или на покупку для боевиков оружия, то я против того, чтобы продолжать оказывать Чечне финансовую помощь.
— Президент страны должен был потребовать от чиновников Чечни отчёт: как, куда и на что были израсходованы наши деньги? Не надо говорить нам, какой он беспомощный, — высказал своё мнение Осипов.
— Хоть ты, Николай, не политик и не экономист, но рассуждаешь на сто процентов верно, — согласился Транквиллинов.
— Если такие прописные истины понятны мне, то почему они не приходят на ум тем, кто нами руководит?
— Всё наши руководители видят и понимают, только безалаберно относятся к своим обязанностям, — с горечью сказал Транквиллинов. — Я бы на месте нашего президента, Думы дал бы чеченцам возможность выйти из состава Федерации. Ну есть у них сейчас нефть. Им её хватит на десять — двадцать лет, и все, она закончится. Сразу же прекратится поступление валюты. Ни путёвой промышленности, ни развитого сельского хозяйства в Чечне нет. Тогда им никто не будет оказывать финансовую помощь, и им придётся приспособиться вместо хлеба кушать камни или слёзно просить нас вновь принять Чечню в состав Федерации. Сейчас же чеченское правительство ведёт себя как малое, неразумное дитя, пытается устанавливать со странами Запада дипломатические отношения на уровне независимого государства, печатает своего образца паспорта. Однако Чечню никто не собирается признавать независимым государством, равно как не признаются паспорта местного образца, а лишь те документы, по которым чеченцы являются гражданами Российской Федерации. Какой Чечня была цветущей республикой до Дудаева! Тому захотелось газавата. Он его получил. Ещё один газават — и от Чечни останется лишь территория. Неужели чеченские руководители не понимают, что своими глупыми прожектами они обрекают собственный народ на изоляцию, нищету и вымирание? В Москве проживает чеченская диаспора, почти тридцать тысяч человек. Их на аркане в Чечню на постоянное местожительство не затянешь. Ворочают они в столице приличным капиталом, владеют солидной недвижимостью, думают о личном благополучии, и им побоку проблемы независимости Чечни, не нужны её паспорта. Не зря же есть поговорка, что рыба ищет где глубже, а человек — где лучше. В жизни каждый сам за себя думает и принимает самостоятельное решение. Я читал в «Аргументах и фактах» статью об одном таком чеченце, проживающем в Москве. Его зовут Умар Джабраилов. Он владелец нефтяной компании «Данако», а также российско-американской гостиницы «Рэдиссон-Славянская», одновременно является руководителем подземного торгового комплекса на Манежной площади. Прочитав статью, я удивился не тому, что молодой человек добился такого высокого признания и положения в обществе. Мне непонятно, зачем нужно было Умару давать интервью журналисту и привлекать к своей личности внимание общественности.
19 
