очень нудно 
38 
— Благодарю вас, сэр, — пророкотал Олдрик. — Я бы предпочел, чтобы она оставалась со мной, а позабочусь о ней позже, если вы не против.
Все расселись по стульям лицом к Аквитейну. Верховный лорд дал знак рабыне. Та убежала куда-то, но вскоре вернулась с полотенцем и миской ароматной воды. Девушка опустилась на колени перед Фиделиасом и расшнуровала его сандалии. Она сняла с него носки и теплыми, мягкими пальцами вымыла ему ноги.
Он задумчиво нахмурился, глядя на рабыню, но по знаку верховного лорда послушно поведал о событиях в лагере мятежного легиона. По мере рассказа лицо Аквитейна темнело, и под конец он сидел мрачнее тучи.
— Позволь мне сделать выводы из твоего рассказа, Фиделиас, — буркнул он. — Ты не только не смог выведать у той девчонки необходимые нам сведения об охране покоев Гая, но в довершение всего она еще и сбежала от тебя и моих рыцарей.
Фиделиас кивнул.
— Теперь я скомпрометирован. Она почти наверняка доложила об этом Короне.
— Второй легион уже разбит на отдельные центурии, — вступил в разговор Олдрик. Рабыня передвинулась к его ногам и принялась снимать его сандалии. Обернутая вокруг ее тела длинная полоса алой ткани начала сползать, открывая взгляду все больше ее гладкой кожи. Олдрик смотрел на нее не без восхищения, но с мысли не сбился. — Как и планировалось, они соберутся в условленном месте.
— Кроме ветряных волков, — поправил его Фиделиас. — Я посоветовал Олдрику выслать их авангардом на место.
— Что?! — прорычал Аквитейн, привстав от возмущения. — Такого в плане не было!
Коренастый Каликс тоже вскочил с места; глаза его возбужденно вспыхнули.
— Я ведь предупреждал ваше сиятельство! Если наемников не увидят в Парсии до весны, их нельзя будет связать ни с кем, кроме вас. Вас предали.
Пылающий гневом взгляд Аквитейна вновь уперся в Фиделиаса.
— Ну, курсор? Верно ли то, что он говорит?
— Если вы сочтете действия, которые пришлось произвести в изменившейся обстановке предательством на поле боя, ваше сиятельство, — невозмутимо ответил Фиделиас, — вы можете, если вам угодно, назвать меня предателем.
— Он оборачивает ваши слова против вас же, — прошипел Каликс. — Он вами манипулирует. Он же курсор, а курсоры преданы Гаю. Если вы и дальше будете слушать его, он приведет вас к смерти у ног Гая. Убейте его, пока он окончательно не спутал ваши планы. Он, этот мордоворот-убийца, и его сумасшедшая шлюха — им ничего не надо, только уничтожить вас.
Фиделиас скривился в улыбке, перевел взгляд с Аквитейна на Каликса, потом на Олдрика — рабыня у его ног забыла про свое занятие и глазела на происходящее, приоткрыв рот. Одиана на коленях у Олдрика не пошевелилась и не издала ни звука, но он видел, как и ее губы складываются в улыбку.
— А… — произнес Фиделиас, и улыбка его сделалась еще шире. Он закинул ногу на ногу. — Ясно.
Аквитейн прищурился и шагнул к стулу Фиделиаса.
— Ты прервал мое наслаждение подарком моей дорогой супруги мне на день рождения. Ты, похоже, потерпел неудачу в том, что обещал для меня сделать. И в придачу к этому ты рассредоточил мои войска таким образом, что это изобличает меня перед остальными членами Совета лордов, не говоря уже о Сенате. — Он пригнулся к Фиделиасу и очень тихо добавил: — Сдается мне, что в твоих интересах в следующие несколько секунд назвать мне причину, по которой я не убью тебя.
— Отлично, — сказал Фиделиас. — Дайте мне немного времени, ваше сиятельство, и я не буду мешать вам самому решить, кому вы можете доверять.
— Нет! — взорвался Каликс. — Милорд, не дайте этому презренному рабу вертеть вами!
Аквитейн улыбнулся, но улыбка вышла холодной, жесткой. Взгляд его скользнул к родисийскому графу, и Каликс умолк.
— Мое терпение вот-вот лопнет. Так, как оборачиваются события, господа, к концу нашей беседы кто-то из вас определенно будет мертв.
Тяжелое напряжение повисло в помещении. Каликс облизнул губы, бросив на Фиделиаса исполненный ненависти взгляд. Одиана сладко мурлыкнула и пошевелилась на коленях у Олдрика, освободив, как заметил Фиделиас, его правую руку. Рабыня, похоже, тоже ощутила угрозу и отодвинулась чуть назад, чтобы ненароком не оказаться между верховным лордом и кем-либо из присутствующих в помещении.
Фиделиас снова улыбнулся. Он сцепил руки и положил их на колено.
— С вашего позволения, ваше сиятельство, мне потребуются перо и бумага.
38 
