очень нудно 
41 
Олдрик крякнул, перевернул еще подававшее слабые признаки жизни тело Каликса на спину и обыскал его. Замеченная Фиделиасом выпуклость оказалась на поверку маленьким кинжалом. Дотронувшись до острия, Олдрик зашипел и поспешно отодвинул кинжал от себя.
— Заговоренный? — поинтересовался Фиделиас.
— Сильное заклятие, — кивнул Олдрик. — Очень сильное. Мне кажется, кинжал лучше уничтожить.
— Сделайте это, — сказал Аквитейн. — Сейчас же. Одиана, ступай с ним. Я хочу поговорить с Фиделиасом с глазу на глаз.
Оба приложили сжатые кулаки к сердцу и поклонились. Одиана прижалась боком к мечнику, и тот обнял ее своей ручищей. Они вышли, не оглянувшись.
Лежавший на полу Каликс дробно застучал ногами по полу, глаза его остекленели, а рот безжизненно открылся.
— Откуда ты знал? — повторил Олдрик.
Фиделиас оглянулся на мертвого графа и пожал плечами.
— Честно говоря, ваше сиятельство, я не знал. Только догадывался.
Аквитейн слегка улыбнулся.
— На каком основании?
— Слишком много лет проработал по этой части. И я встречался с Родисом. Он ни на дюйм не отклонится от пути, чтобы помочь кому-либо, и он готов отрезать собственный нос, чтобы суметь плюнуть себе в лицо. Каликс был…
— Слишком приятен, — пробормотал Аквитейн. — Разумеется. Возможно, мне стоило разглядеть это раньше.
— Главное, вы действовали правильно, как только увидели это, ваше сиятельство.
— Фиделиас, — сказал Аквитейн. — Ты мне не нравишься.
— Я и не должен.
— Но мне кажется, уважать тебя я могу. И уж если выбирать, от кого получить нож в спину, так, пожалуй, лучше от тебя, чем от Родиса или кого-нибудь из его лакеев.
Фиделиас чуть раздвинул уголки рта.
— Спасибо.
— Не заблуждайся на мой счет. — Аквитейн повернулся к нему лицом. — Я предпочитаю работать с людьми, подчиняя их своей воле. Но и с тобой сработаюсь. И я ведь всегда могу убить тебя, если ты начнешь создавать проблемы. Ты ведь это понимаешь, верно?
Фиделиас кивнул.
— Вот и хорошо, — сказал Аквитейн. Верховный лорд прикрыл рот рукой и зевнул. — Уже поздно. И ты прав, действовать надо быстро, не давая Короне возможности совершить ответные действия. Поспи несколько часов. А с рассветом отправишься в долину Кальдерона.
Фиделиас снова склонил голову.
— Ваше сиятельство… У меня здесь нет покоев.
Аквитейн махнул рукой рабыне.
— Эй, ты. Отведи его к себе на ночь. Дай ему все, чего он пожелает, и проследи, чтобы он проснулся к рассвету.
Рабыня молча, не поднимая глаз, поклонилась.
— Ты изучал историю, Фиделиас?
— Так, по верхам, ваше сиятельство.
— Весьма захватывает. Судьба целого столетия может решиться за каких-то несколько часов. За несколько драгоценных дней. Ключевые события, Фиделиас, и люди, которые становятся частью этих событий, — вот что определяет завтрашний день. Я тоже ощутил эхо далеких сил со стороны долины. Возможно, Гай уже будит фурий Кальдерона. История тронулась с места. Она ждет, чтобы ее повернули в ту или иную сторону.
— Я не думаю об истории, ваше сиятельство. Я просто делаю свое дело.
Аквитейн коротко кивнул.
— Что ж, делай. Я буду ждать вестей от тебя.
Верховный лорд повернулся и, не сказав больше ни слова, вышел из зала.
Фиделиас смотрел ему вслед до тех пор, пока двери за ним не захлопнулись, потом повернулся к девушке-рабыне. Он протянул ей руку, и она легонько сжала ее. Пальцы ее оказались теплыми и мягкими, а смотрела она на него чуть неуверенно.
Фиделиас приосанился, поклонился и церемонно поцеловал рабыне пальцы.
— Ваше сиятельство, — произнес он. — Леди Инвидия. Позвольте выразить вам мое неподдельное восхищение.
Лицо рабыни вспыхнуло от потрясения, потом она откинула голову назад и рассмеялась. Черты ее менялись на глазах, и очень скоро перед ним стояла женщина на несколько лет старше, с намного более мудрым взглядом. Глаза ее были пепельно-серыми, волосы — чуть припорошены сединой, хотя по виду больше тридцати ей не дал бы никто. Собственно, любой аристократический род Алеры обладает подобным мастерством заклинания и водных, и всех прочих фурий.
— Как ты догадался? — спросила она. — Даже мой муж и повелитель не заметил подлога.
— Ваши руки, — пояснил Фиделиас. — Когда вы омывали мне ноги, пальцы ваши были теплыми. Ни одна здравомыслящая рабыня не испытывала бы в этом помещении ничего, кроме беспокойства. Ее пальцы были бы ледяными. И еще: никто, кроме вас, ваше сиятельство, не обладал бы смекалкой или мастерством, чтобы отважиться на такую шутку с его сиятельством.
41 
