очень нудно 
159 
— Я хотел убить Ровену сильнее, чем ты думаешь, — сказал он. — Но еще сильнее я хотел, чтобы это сделала ты.
Я склонила голову в безмолвной благодарности.
— Бери Танцора, — сказал он. — Я проведу вас и помогу тебе освободить Шазама. Но потом вы втроем оставите этот мир и никогда не обернетесь. Лови жизнь за хвост, Дэни. Черт подери, я видел надгробие твоей матери.
— Ну конечно, и кто теперь проныра? — спросила я, криво и натянуто улыбаясь, но мгновенно посерьезнела. — Несколько недель назад Мак сказала, что вы привязаны к этой планете, возрождаетесь здесь, так что если планета будет разрушена, ты тоже умрешь, — хотя она говорила, что не уверена, умрет ли Девятка мгновенно или продолжит жить, пока они не будут убиты и не смогут возродиться. Как бы там ни было, это означало конец их бессмертия, мгновенно или же в пределах нормального срока жизни.
— Мак слишком много болтает.
— Миру приходит конец. Смирись с этим, — я протянула руку и коснулась его волос, провела пальцами по его жесткому точеному лицу. Я касалась Риодана. И он просто стоял, позволял мне это и выглядел столь же удивленным, как и я сама. Эта фигня с касаниями вызывала зависимость, как только я начала это делать. Это меня пугало. Я не знала правил. Часть меня хотела обнимать всех подряд и наблюдать за их реакцией. Часть меня никогда больше не хотела обниматься. Я отвергала силу всех эмоций, которые это вызывало во мне. Для Джады все было таким простым. Теперь уже ничто не было простым.
Вот только Риодан был таким сильным, электризующим и таким чертовски живым. И через неделю, плюс-минус несколько дней, хоть я пойду спасать Шазама, хоть я пойду туда, куда должен пойти супергерой — вести колонистов в другой мир, отказываясь от личных желаний, потому что так поступают супергерои, и где вы видели счастливого супергероя? — он может умереть. Я могу никогда больше его не увидеть. Я могу потерять моего злейшего врага, моего наставника, мужчину, несшего в себе столько радости, что ее буквально можно было ловить руками, когда он смеялся. Я не хотела, чтобы он умирал. Я хотела, чтобы он оставался бессмертным и всегда был где-то там, всегда знал, что мне сказать, делал что-то, чтобы бросить мне вызов. Я хотела знать, что он всегда жив где-то там.
Я не подумала, прежде чем сделала это.
Я вытянулась в полный рост и поцеловала его. Как я целовала Танцора. Мягкими, чувственными касаниями крыльев бабочки по его губам. В отличие от предыдущего раза, когда я целовала Риодана, этот не был призван провоцировать, бросить вызов или сказать «Пошел ты — ты не можешь этого коснуться». Это был поцелуй, который всего лишь говорил: «Я вижу тебя, восхищаюсь тобой и хочу, чтобы ты жил».
Он застыл, и только когда я осознала, какую идиотскую вещь сотворила, и начала отстраняться, температура в кабинете резко подскочила на пятьдесят градусов, точно воспламенился сам воздух, воспламенилась я сама, и он тоже, и он поцеловал меня в ответ таким поцелуем, который я себе и представить не могла.
Это было совсем не так, как целоваться с Танцором. Поцелуй Танцора был сладким, мечтательным и волнующим. Поцелуй Риодана был острым как бритва, резким и опасным, как и сам мужчина. Находиться в объятиях Танцора — все равно что жить на съедобной планете. Находиться в объятиях Риодана — все равно что ступить в око урагана. Танцор был легким смехом и нормальным будущим (за исключением внезапной смерти). Риодан был бесконечным вызовом и будущим, которое невозможно было себе вообразить.
Танцор принимал меня такой, какой я хотела быть, без вопросов. Риодан заставлял меня сомневаться в себе и доводил до собственных пределов.
Затем мои волосы оказались распущены, его руки зарылись в них, и он целовал меня так глубоко, что его клыки царапали мои зубы, и я ощутила вкус крови. Я четко осознавала каждый дюйм своего тела, касавшийся его: его предплечье, задевавшее край моей шеи, его руки, бережно державшие мой череп, его рот, такой мягкий и все же жесткий, его мощная грудь, прижимавшаяся к единственной части моего тела, состоящей не из сплошных мышц, одно из его бедер, скользнувшее между моих ног, отчего мои колени дрожали и едва не подкашивались.
Он целовал меня так, как делал все остальное — с исключительным умением, страстью и стопроцентной сосредоточенностью. Это был Риодан, отбросивший свою маску бизнесмена, свой холодный фасад, и оживший с жаром и мощностью тысячи солнц. И я осознала, что именно это так восхитило меня на четвертом уровне — я видела, как он отбросил все свои щиты и трахался как возбужденный мужчина, ничего не сдерживая. Открытый, незащищенный, каким он был, когда мы разговаривали.
159 
