8 
– Может, тебе все же стоит подумать об этом. Будешь поближе к дому и к нам. Это хорошая работа. Да и тебя все знают. Ты чертовски хороший коп.
Сет еле сдержал стон. Как только какая-нибудь идея появлялась в голове его родителей, повлиять на них становилось невозможно. Они начнут ворчать и упрашивать, пока он не станет молить о пощаде.
– Хорошо бы начать что-то менять. Начнешь с нуля после перестрелки. Уверен, что здесь все будет куда спокойнее, и это будет твой город.
– Пап, я подумаю об этом, хорошо?
Адам недоверчиво вздохнул.
Странный шум из кухни заставил Сета повернуться, и он увидел Лили, расположившуюся возле небольшой барной стойки, где он обычно завтракал. Он даже не слышал, как она вошла. Девушка выглядела как-то нерешительно, словно боялась помешать разговору.
Сет улыбнулся ей, а затем жестом показал, что через минуту закончит.
– Ладно, пап, мне пора. Позвоню тебе завтра, чтобы узнать, как обстоят дела. Передай маме, что я приеду, перед тем как вернуться на работу.
– Если я ей это скажу, то ты тогда не отвертишься, и мне придется перевернуть вверх дном весь Денвер и притащить тебя сюда собственноручно, – предупредил Адам.
Его отец не шутил, о чем Сет и так прекрасно знал.
– Знаю. Я приеду.
– Хорошо, сынок. Поговорим позже. Люблю тебя.
– И я тебя люблю, пап. Поцелуй маму за меня и передай папам, что скоро увидимся.
Адам усмехнулся и отключился.
Сет убрал телефон обратно в карман и перевел внимание на Лили.
Она смущенно сморщила нос.
– У тебя пап больше, чем один?
– М-м, ага. Три.
– Отчимы? Должно быть, приятно находиться с ними в таких тесных отношениях.
Ее голос звучал так мечтательно, что Сет решил, для Лили наличие любых тесных отношений с семьей было радостью.
– Не совсем. У меня довольно необычная семья.
Девушка склонила голову набок на секунду, словно хотела еще что-то сказать, но потом вдруг резко покраснела, словно поймала себя на неразумном вмешательстве в чужую личную жизнь.
Сет усмехнулся.
– Ты можешь задать вопрос. Я очень люблю свою семью. Ничего не стал бы в них менять, но мое рождение было не совсем обычным.
– Почему?
– У меня три отца и мать. Мама состоит в отношениях с ними тремя.
Лили удивленно открыла рот. Казалось, она хотела что-то добавить, но замолчала.
Затем снова посмотрела на своего спасителя.
– Как это возможно?
Сет лишь пожал плечами.
– Они все любят ее больше своей жизни, как и она. Моя мама вышла замуж за старшего брата, но посвятила себя всем троим. Потом у них появилось четверо детей. Я самый старший. У меня есть два младших брата и сестра, которая самая младшая из всех.
– Ого. В смысле… Ого! И ты не знаешь, кто твой биологический отец?
Сет улыбнулся.
– Не-а. Это неважно для них. И неважно для меня. Хотя сейчас, когда мы выросли, нас все еще дразнят. Мама уверена, что я сын Итана. Имея в виду, что я покладистый и не такой чокнутый, как мои младшие братья. Майкл больше похож на Адамом, хотя и не такой настойчивый. А еще все мы верим в то, что Диллон был высижен курицей наседкой, потому как никто не дождется от него типичного для семьи Колтер чувства ответственности.
Лили рассмеялась.
– Это так мило. Должно быть, ты вырос в огромной любви.
Сет снова уловил в ее интонации мечтательные нотки. В груди закололо от одной мысли об одиночестве, скрывающемся за ее словами.
– Так и есть. Единственное, что я знаю наверняка, так это что нам все сходило с рук, пока мы росли. С четырьмя родителями иначе и быть не могло.
Лили снова засмеялась, и он ощущал это звучание все то время, пока оно пробиралось в его душу.
– Ты очень ими гордишься.
– Да. Ни на что бы их не променял.
– А чем занимаются твои братья и сестра?
– Расскажу обязательно. Но давай-ка сделаю нам по кружке горячего шоколада? Ужин будет готов только через час. Можем пойти в гостиную, устроиться как можно удобнее, и я расскажу тебе все, что тебе захочется знать.
Она одарила его блаженной улыбкой. Это было единственное, что он мог предложить, вместо того чтобы протянуть руку и коснуться ее. Как же ему хотелось притянуть ее в свои объятия и пообещать, что ничего плохого с ней больше не произойдет. А затем он бы попробовал на вкус ее рот, который манил его с того самого момента, когда он с нее не сводил глаз в столовой Мардж.
8 
