106 
— И ты выяснил это все только после свадьбы?
— Да. Лаура хотела убедить меня, что ребенок может родиться раньше срока, но я узнал правду. Я расскажу тебе, как именно это произошло. Лаура безумно боялась рожать. Думаю, ее мучила совесть. Когда люди кого-нибудь обманывают, они часто испытывают ненависть к этому человеку, потому что он становится постоянным напоминанием об их собственной низости и коварстве. По крайней мере, именно так было с Лаурой. Она была очень неуравновешенным человеком. Страх перед родами стал навязчивым. Она была уверена, что умрет. Иногда она впадала в настоящую истерику. Именно в один из таких моментов она призналась, что ребенок вовсе не от меня и что меня попросту обманули. Она очень тонко все спланировала. И каким же я оказался глупцом! Хотя к тому моменту я уже начал догадываться кое о чем, я был просто в шоке. Я ее возненавидел и так ей об этом и сказал. Джемайма, конечно, была неподалеку — подслушивала у замочной скважины. Лаура кричала: «Я умру! Я знаю, что я умру!» А я ответил: «Это будет прекрасным решением проблемы». Джемайма возненавидела меня. Подозреваю, что она верит, что если бы я не женился на Лауре, отец в конце концов смирился бы и позволил дочери выйти замуж за родственника. Уверен, что Джемайма всем сердцем хотела этого. Она намекала, что я вынудил Лауру выносить ребенка, зная, что она еще не готова иметь детей, и все это было ради моей семьи. Это полная чушь, и она сама об этом знает. Она даже намекала, что я виновен в смерти Лауры.
— Ты должен немедленно избавиться от Джемаймы.
— Но она заботится о ребенке.
— Бриджит хорошая маленькая девочка. Ты не можешь позволить этой женщине воспитывать ее.
— Но малышка расстроится, если Джемайма уедет.
Я подумала, что она, конечно, может расстроиться, потому что никто в доме не обращает на нее внимания, кроме няни.
— Понимаешь, я рассказываю тебе все это, потому что тебе кажется, что я изменился. Но ведь это совсем неудивительно.
— Ты прав. Жизнь оставляет в душе рубцы и отметины. Мы все по-своему страдаем.
— Я представляю, как ты перенесла это кораблекрушение и потерю отца…
— Я никогда не смогу этого забыть.
— А я не смогу забыть о своей неудачной женитьбе, Кармел. С тех пор как ты вернулась, я все чаще думаю об этом. Жизнь, как мне кажется, начала меняться с тех пор, как мы с тобой обедали в «Лошадиной голове» после стольких лет разлуки. Я вдруг увидел, что могу выйти из тупика… с твоей помощью. Я подумал, что Лен Чери — отличный управляющий. Он может управлять поместьем без меня. Я найму кого-нибудь опытного ему в помощь и уеду оттуда. В Камберленде есть небольшое поместье, которое принадлежит нашей семье. Я могу расширить его и все начать заново. Я хочу оставить все, что произошло со мной, позади.
— А как же твоя мать? Что подумает она? И как же Бриджит?
— Мать поедет с нами.
— Она никогда не покинет Гранджа.
— Думаю, она все поймет.
— Это безумная идея, Лусиан. Ты никогда не уедешь из Гранджа. Вспомни о тех годах, которые твоя семья провела там. В вашем поместье наверняка и раньше случались беды и неприятности, но твои предки стойко переносили их. Твоя жена умерла. Я знаю, что ты был несчастлив, но уже ничего нельзя изменить. Она тебя обманула и сама была несчастна. Вы оба страдали. Если бы Лаура вышла за своего возлюбленного и потеряла наследство, она, может, все-таки была бы счастлива. Это было ее осознанным решением… а не твоим. Ты стал жертвой в ее игре. Но ты не можешь просто убежать: в таком случае ты перестанешь себя уважать. И потом, у тебя просто не получится. Тебе следует уделять внимание ребенку. У Бриджит нет матери. А где ее отец? Когда она вырастет, то станет задавать вопросы. Я знаю, каково это жить без родителей. Все свое детство я считала, что была нежеланным ребенком. Не допусти, чтобы такое случилось с Бриджит. Но я убеждена, что Джемайма Крей должна уехать.
— Я не сомневаюсь, что ты избавилась бы от ее присутствия, — проговорил Лусиан. Он заметно изменился. Он уже не был тем неуязвимым мальчиком, которого я знала в детстве. А именно я тогда его любила. — Теперь тебе все известно, Кармел, — сказал он. — Надеюсь, ты не станешь меня презирать.
— Никогда.
— И ты меня не отвергаешь?
— Конечно нет.
— Значит ли это, что у меня есть надежда?
— Это значит, что надежда есть у нас обоих.
Меня глубоко потрясло признание Лусиана. Он показался мне таким ранимым, таким беззащитным, когда сидел напротив меня и рассказывал свою печальную историю. Он, конечно, повел себя очень глупо. Но кто не ошибся бы в такой ситуации? Я ясно представляла себе, как все это происходило и как он презирал себя за то, что позволил себя обмануть. Из гордого, уверенного в себе юноши он превратился в разочарованного мужчину. Мой герой оказался колоссом на глиняных ногах, но это вызывало во мне еще большую нежность. Мне показалось, что слабого, нерешительного человека я люблю даже больше, чем непобедимого героя.
106 
