очень нудно 
25 
К этому камню в глухую полночь подъехала Дружина и остановилась.
Элрохир подал Арагорну серебряный рог, дунадан поднял его ко рту и затрубил. Окружающим показалось, что они слышат отклики других рогов, будто эхо доносится из глубины дальних пещер. Голосов слышно не было, но все чувствовали присутствие большого войска, собравшегося вокруг горы. Холодный ветер дул с гор, будто холодное дыхание призраков. Арагорн сошел с коня и, встав у Камня, громко крикнул:
— Клятвопреступники, зачем пришли?
Из темноты, будто из страшной дали, прозвучал ответ:
— Исполнить долг и обрести покой.
Тогда сказал Арагорн:
— Это время для вас настало. Я иду в Пеларгир над Андуином, вы пойдете за мной. Когда весь этот край будет очищен от слуг Саурона, я признаю, что вы сдержали обещание. Тогда вы уйдете и обретете вечный покой. Так говорю я, Элессар, наследник Исилдура Гондорского.
И он приказал Халбарду развернуть знамя, которое тот привез из Райвендела. Знамя было большое и черное; если на нем и были вышиты какие-нибудь знаки или слова, темнота их скрыла. И на всю ночь залегла тишина, которую не нарушил ни один звук.
Дружина разбила лагерь у Камня, но спали мало, потому что страх близкого соседства призраков отгонял сон.
Когда наступил бледный холодный рассвет, Арагорн поднялся и повел Дружину дальше, таким изнуряющим ускоренным маршем, что даже закаленные воины с трудом выдерживали. Только сам Арагорн не знал усталости, и его воля держала всех остальных. Вряд ли кто-нибудь из смертных мог совершить такой поход, как дунаданы с севера и двое их товарищей: эльф Леголас и гном Гимли. Звериными тропами по Проходу Тарланга они вышли в Ламедон, войско призраков не отставало от них ни на шаг, впереди летел страх.
Добравшись до Калембела, города на реке Кирле, они увидели кровавый закат за Пиннат Гелин, оставшейся далеко позади. Город был пуст, броды свободны — мужчины ушли на войну, остальные разбежались, попрятались в горах, заслышав, что едет Король Мертвых.
На следующий день рассвета не было. Мордорская Тьма накрыла Серую Дружину так, что она пропала из глаз людских. Умершие следовали за ней шаг в шаг.
Глава третья.
СМОТР ВОЙСК РУБЕЖНОГО КРАЯ
Все дороги сошлись в одну, устремленную на восток, навстречу близкой войне, навстречу зловещей Тьме. В ту самую минуту, когда Пипин смотрел, как князь Дол Эмроса въезжает под развевающимися знаменами в Большие Ворота Минас Тирита, Король Рохана с войском спускался с гор.
День клонился к вечеру. В последних лучах солнца перед всадниками по земле стелились длинные тени. Под шумящие ели на крутых горных склонах заползали сумерки. После целого дня похода Король ехал шагом.
Дорога обогнула большую голую скалу и спустилась в наполненную шорохами тень под деревьями. Она шла все вниз, вниз, всадники растянулись длинной цепью. Когда войско подъезжало к долине, был уже вечер. Солнце село, скалы посерели, над потоками и водопадом собирался туман.
Целый день внизу вдоль тропы шумел быстрый поток, пробивший себе узкий желоб в поросшем соснами склоне. Вдруг горы раздвинулись, поток вырвался из камней на свободу, вобрал в себя ручей поменьше и, пенясь, побежал речкой Ледянкой к Эдорасу, сначала по камням, потом по зеленым взгорьям и равнине. Перед всадниками открылся весь Каменный Дол. Далеко справа его замыкала высокая Голая Гора, закутанная облаками; над ними вздымалась ее неровная вершина в вечных снегах, с красными отсветами заката и с синими тенями в ущельях.
Мерри широко открытыми глазами рассматривал чужую страну, о которой много наслышался во время долгой дороги. Ему показалось, что он попал в мир без неба, где чем выше смотришь, тем больше камня. Грозные пропасти, белые лоскуты тумана…
Хоббит вслушивался в шум воды, в шелест темных деревьев, шорох камней и огромную тишину, затаившуюся за этими голосами. Мерри любил горы, вернее, любил их образ, картинки на полях повестей, привезенных из дальних стран, но сейчас они давили его своей тяжестью, и хоббит затосковал. Ему ужасно захотелось оказаться в маленькой комнатке у камина.
Он очень устал, потому что хотя войско шло сравнительно медленно, привалы объявлялись редко. Три долгих дня он час за часом трясся в седле, то вверх, то вниз, то в гору, то через брод. Когда дорога позволяла, он ехал рядом с. Королем, не замечая усмешек, с которыми всадники наблюдали эту странную пару: хоббита на маленьком мохнатом сером пони и владыку Рубежного Края на огромном белом коне. В такие часы он беседовал с Феоденом, рассказывал ему про свою родину и хоббитширские обычаи или слушал рассказы Короля о Рохане и его древних героях. Но чаще всего, особенно в последний день, он молча ехал вслед за Королем, прислушивался к говору всадников, вникал в медленный и звучный язык рохирримов. Ему казалось, что многие слова похожи на хоббитские. Только в устах рохирримов они звучат сочнее и выразительнее. Мерри слушал и пытался понять, но связать слова в предложения, однако, не мог. Иногда кто-нибудь из всадников запевал звонким голосом, и сердце хоббита билось сильнее, хотя он не знал, о чем поют.
25 
