55 
— Спасибо. Вы поступили очень правильно, — похвалил Дарлингтон.
С этими словами он решительно направился в дом, потом остановился и спросил:
— Мадемуазель в гостиной?
— Да, ваша светлость.
— Хорошо. Я войду через черный вход, — сказал Дарлингтон. — Зайдите, если я позову вас. А пока ждите здесь.
Дворецкий кивнул и поспешил занять место в передней.
Тем временем престарелый священник начал церемонию. Он говорил низким хриплым голосом. Некоторые слова церемонии он пропускал. Фелиция догадалась, что священник пьян. От обоих мужчин исходил сильный запах бренди.
От этого девушке стало еще страшнее. Она выходила замуж за человека, который был готов совершить убийство, чтобы заполучить ее состояние, за человека, которого она ненавидела и боялась.
Денис Арлен левой рукой крепко держал ее запястье, в правой по-прежнему сжимал пистолет.
Фелиция лихорадочно соображала, что можно сделать. Может, если громко закричать, сбегутся слуги, и она успеет выбежать в сад и предупредить герцога.
Но ведь Арлен сказал, что снаружи поджидают его люди с коляской. Они просто-напросто схватят ее, как вчера ночью, и на этот раз герцог не узнает, где ее искать.
Она содрогнулась, мысленно моля герцога о помощи. Фелиция словно отправила ему призыв на маленьких крыльях, чтобы рассказать герцогу о том, в какую беду она попала. Девушка умоляла его явиться в образе святого Георгия и победить этого дракона.
«Почему я не поехала вместе с ним на прием к королю?» — корила она себя.
Она могла подождать его в приемной или даже в экипаже. Тогда бы ничего этого не случилось. Придя, «монашки» просто не обнаружили бы ее дома.
Священник начал обряд в традиционной форме:
— Дорогие мои… Сегодня мы собрались здесь, чтобы перед лицом нашего Господа Бога и прихожан…
— Пропусти эту часть, — прервал его Арлен. — Где ты здесь увидел прихожан, идиот? Тут никого нет, кроме тебя.
Старик заволновался и засуетился. Он поспешно перевернул страницу молитвенника, не нашел нужную строку, и снова сбился.
— Давай! Живее! — торопил его Денис Арлен.
Не будь Фелиция так испугана, она бы давно заметила, что Арлен сам очень нервничает и боится, как бы в последний момент все не сорвалось.
Священник долго бегал глазами по странице и наконец нашел нужную строку:
— Если кто-нибудь из вас знает… — начал он.
— Дальше! Дальше! — приказал Денис Арлен. — Давай прямо про супружеские клятвы. Это важнее! Господи, ты знаешь, что от тебя требуется.
Он злился и грубо кричал на священника, но его понукания только пугали старика еще больше.
Девушка гадала, что же все-таки заставило священника повиноваться этому злодею. Наверное, Арлен заплатил ему за то, что человек порядочный и набожный счел бы большим грехом.
Фелиции вдруг стало легче при мысли, что кто-то еще боится Арлена. Она набралась смелости и попыталась освободиться от руки Дениса. Он резко повернулся к ней и прохрипел:
— Стой смирно! Попробуй мешать мне и сопротивляться, и я не только женюсь на тебе, но и убью твоего любимого.
Его угроза прозвучала так страшно, что Фелиция перестала думать о каких-либо попытках вырваться.
Слова негодяя постепенно дошли до сознания девушки, и она, не слушая пьяное бормотание священника, повторяла их про себя: «…твоего любимого…»
Конечно же, она любила герцога!
Только ради него она согласилась на брак с этим негодяем! Только теперь она поняла, что жизнь без герцога станет пустой и бессмысленной! Она готова на все, чтоб спасти его!
Фелиция любила его, любила с тех самых пор, когда он спас ее от издевательств отца. Она всегда была благодарна герцогу, не переставала думать о нем, но даже не подозревала, что на самом деле любит его.
Перед ее глазами, словно видение, пронеслись все те минуты, когда они были вместе, когда она была рядом с ним.
Их обед в Булонском лесу, их вчерашний долгий разговор в саду. Она вспомнила, как крепко герцог обнимал ее и как она рыдала у него на груди, после того как он спас ее от Арлена.
Она любила герцога, а потому всегда была спокойна с ним. И она не боялась его, как других мужчин, только потому, что любила.
А ведь он тоже мужчина! Она поняла это только сейчас, когда выходила замуж за другого, за чудовище. Теперь уже слишком поздно.
«Я люблю его! Я люблю его!»
И снова из глубины ее сердца к герцогу понесся ее отчаянный крик о помощи. Сейчас он звучал по-другому.
55 
